– Лилит с детства любит танцы, – улыбнулась Мэри, заметив, с каким интересом Бель наблюдает за её сестрой. – И у неё это неплохо выходит, надо признать. Правда, не любит она, когда на неё смотрят.
– Конечно, ведь в танце она настоящая. Та Лилит, что прячется за маской злой колдуньи из леса.
Блондинка рассмеялась.
– Забавное сравнение. Но да, ты права. Ничто не выдает эмоций лучше, чем танец. Даже в детстве она убегала из дома, чтобы потанцевать. Никто и никогда не видел, как она это делает.
– Даже ты? – удивилась Изабель, переведя взгляд своих шоколадных глаз на Мэри. Но буквально через секунду она вновь смотрела на танцовщицу.
– Я застала её за танцем лишь однажды. Да и то случайно. Она ушла не слишком далеко в лес, и я наткнулась на неё, когда собирала корешки и листья. С тех пор она уходит в такие чащи, что и специально-то её не найдешь, не то, что случайно встретишь. Сколько раз искала – не находила.
– Она знает, что её видят. Почему же танцует сейчас?
Мэри лишь пожала плечами.
– Это же Лилит. Наверняка для чего-то она это делает. А, может, просто устала играть.
– Мне бы этого хотелось, – вздохнула Бель, наблюдая за плавными движениями стройной брюнетки.
Музыка не стихала ни на миг. Со всех сторон деревни раздавались веселые песни и громкий смех. Такие праздники были Изабель по душе.
– Ты привязалась к ней? – спросила вдруг Мэри, собравшись с мыслями.
– Не буду врать – да.
– Знаешь, что, – блондинка взяла девушку за локоть. – Разберись с тем, что чувствуешь. У тебя много всего в голове, но пойми – привязанность и любовь принципиально разные понятия. Не путай себя. Да и её тоже, – Мэри кивнула в сторону ничего не подозревающей Лилит. – Я знаю, какая она на самом деле. И я могла бы тебе выложить всё, как на духу, если бы была уверена… Если бы ты была уверена. Но сейчас в твоих мыслях путаница, а значит она же и в душе. На данный момент я вижу просто девчонку, которой скучно, которая развлекается, познавая что-то новое, которая просто привыкла к тому, что перестала быть одинокой. Я могу ошибаться, а могу и оказаться права. Запомни только одно – я не позволю тебе обижать мою сестру и играть с ней.
– Но она сама-то только и делает, что играет! – вполне справедливо возмутилась Изабель. – Когда она была настоящей? Только сейчас, в танце, но завтра с утра всё снова станет, как прежде: отрешённый взгляд, высокомерно приподнятая бровь и нахальная ухмылка. А, может, ещё и полное отрицание всего, что сейчас происходит. Почему ты так несправедлива?
– Я знаю её. И её истинное лицо. Потому вполне могу говорить то, что говорю. Я чувствую всё, что чувствует она. Лилит это невероятно злит, но что уж теперь.