Даже в засушенном виде это был удивительный цветок ярко-золотистого цвета. Чашечка его была белая с черными линиями. В самом центре цветка было единственное темное пятно, имевшее вид обезьяньей головы. Здесь было все: нависшие брови, глубоко поставленные глаза, злобный рот и огромные челюсти. До того времени я видел горилл только на раскрашенных иллюстрациях. Мне казалось, что это изображение на цветке является точной копией такой иллюстрации.
– Что это? – удивленно спросил я.
– Сэр, – сказал брат Джон (он употреблял это формальное обращение, когда бывал в приподнятом настроении), – это самая замечательная Cypripedium на всем земном шаре, и открыл этот цветок я! Здоровый отросток такого растения стоит по меньшей мере двадцать тысяч фунтов!
– Это получше золотоискательства, – заметил я. – Что же, удалось вам достать такой отросток?
– Нет, не посчастливилось, – ответил брат Джон, печально покачав головой.
– Откуда же у вас такой цветок?
– Я расскажу вам об этом, Аллан. Год с небольшим тому назад я занимался пополнением своих коллекций в местности, лежащей за Килвой, и нашел там несколько чрезвычайно интересных вещей. Наконец, милях в трехстах за Килвой, я встретил одно племя, вернее, народ, который до сих пор не посещал ни один белый человек. Это многочисленное и воинственное племя смешанной зулусской крови называло себя мазиту.
– Я слышал о нем, – прервал я брата Джона, – полтора столетия тому назад, незадолго до времен Сензангаконы, оно поселилось на севере.
– Я легко понимал их язык, – продолжал брат Джон, – так как они говорят на немного испорченном зулусском языке, как и другие племена, живущие в тех местах. Сперва они хотели убить меня, но потом раздумали, так как решили, что я безумец. Все считают меня безумным, Аллан, но это глубокое заблуждение. Скорее, безумно большинство других людей.
– Ну, а что же дальше стали делать мазиту? – поспешно спросил я, не желая продолжать разговор о безумии брата Джона.
– Потом они узнали, что я обладаю медицинскими познаниями. Ко мне явился их король Бауси с чрезвычайно большой опухолью. Я рискнул сделать ему операцию и вылечил его. Это было очень рискованное предприятие, потому что если бы он умер, мне тоже пришлось бы умереть. Но это не очень беспокоило меня, – прибавил он со вздохом. – С этого момента меня, конечно, стали считать великим чародеем. А Бауси сделался моим кровным братом, перелив немного своей крови в мои жилы и немного моей в свои. Я опасался, как бы он не заразил меня своей болезнью. Итак, я стал Бауси, и Бауси стал мною. Другими словами, я такой же, как и он, вождь мазиту и всю свою жизнь останусь таковым.