Год 1802. В сентябре мой друг пригласил меня поохотиться в его землях на севере страны. По дороге к его поместью я неожиданно оказался всего в пятнадцати милях от Гиммертона. Конюх на постоялом дворе поил моих лошадей из ведра, когда мимо проехала телега, заваленная снопами зеленых колосьев овса, и он заметил: «Не иначе как из Гиммертона урожай повезли. У них там жнут всегда недели на три позже, чем во всей округе».
– Из Гиммертона? – переспросил я. В тот момент моя жизнь в тех местах казалась мне смутным сном. – Я знаю эту деревеньку. Далеко она отсюда?
– Миль[28] четырнадцать будет, – ответил он, – если ехать через горы, да и дорога плохая.
Внезапно меня охватило сильное желание поехать в «Скворцы». Полдень еще не наступил, и я подумал, почему бы мне не провести ночь под моим собственным кровом вместо того, чтобы тратиться на гостиницу. Кроме того, я вполне мог позволить себе задержаться на день, чтобы уладить дела с моим домовладельцем и избавить себя от необходимости нарочно приезжать опять в здешние края. Пока я отдыхал на постоялом дворе, мой слуга узнал дорогу до Гиммертона, и мы одолели это расстояние всего за три часа, к неудовольствию наших уставших коней.
Оставив слугу в деревне, я сам в одиночку углубился в долину. Серые стены приходской церкви показались мне еще серее, а церковное кладбище – еще более заброшенным. Овцы, забредшие с пустоши, щипали травку на могилах. Погода стояла ясная и теплая: на мой вкус, слишком теплая для долгого путешествия, но это не помешало мне наслаждаться прекрасными видами, открывавшимися на моем пути. Если бы я приехал в августе, то наверняка соблазнился бы провести не меньше месяца в здешнем благословенном уединении. Воистину, нет ничего мрачнее зимой и прекрасней летом, чем эти укромные лощины среди отвесных утесов и поросших вереском косогоров.
Я сумел добраться до усадьбы «Скворцы» еще засветло и до захода солнца уже стучался в двери, но никто мне не открыл. «Все обитатели дома, должно быть, переселились в задние комнаты и потому не слышат моего стука», – подумал я, увидев тонкий голубой дымок над кухней. Я заехал во двор. Под навесом крыльца сидела девчонка лет девяти-десяти и вязала, а на ступеньках сгорбилась какая-то старуха, задумчиво посасывающая трубку.
– Миссис Дин дома? – спросил я пожилую любительницу табачка.
– Миссис Дин? Нету ее, – ответила она. – Миссис Дин тут больше не найдете. На Перевале она.
– А вы, значит, присматриваете за домом? – продолжал я свои расспросы.
– Так и есть, я тут вроде как караулю усадебку, – был мне ответ.