Он поправился и, по словам врача, во многом благодаря моей заботе. Похвалы доктора мне польстили и заставили смягчиться по отношению к тому, кто стал их причиной. Так Хиндли потерял свою последнюю союзницу в борьбе с найденышем. Все же настоящей нежностью к Хитклифу я так и не прониклась и не могла понять, что же мой хозяин нашел хорошего в угрюмом мальчишке, который, если мне не изменяет память, ни разу не отплатил своему приемному отцу хотя бы намеком на благодарность. Хитклиф не был груб или враждебен к своему благодетелю, а только бесчувственен, хотя и знал, что завладел сердцем хозяина настолько, что потрудись он раскрыть рот, весь дом плясал бы под его дудку. Помню, мистер Эрншо на местной ярмарке купил мальчикам двух жеребят и каждому предложил выбрать по жеребенку. Хитклиф выбрал того, что покрасивей, но его конек скоро захромал, и, обнаружив это, Хитклиф тут же заявил Хиндли: «Ты должен поменяться со мной лошадками. Мне моя не нравится! А если ты откажешься, то я расскажу твоему отцу, что на этой неделе ты трижды поколотил меня, и еще покажу ему свою руку, которая от синяков до самого плеча почернела». В ответ Хиндли показал ему язык и двинул в ухо. «Меняйся сейчас же! – только и прокричал в ответ Хитклиф, отбегая к выходу на двор (разговор происходил в конюшне). – Тебе не отвертеться! Стоит мне только заикнуться об этих побоях, и ты получишь их назад с процентами!» – «Пошел вон, собака!» – заорал Хиндли, схватившись за железную гирю, которой взвешивали картошку и сено. «Бросай! – заявил Хитклиф, замерев на месте. – А я расскажу, как ты хвастался выкинуть меня за порог, как только хозяин умрет, и мы посмотрим, кого выкинут первым». Хиндли метнул гирю, и она ударила Хитклифа прямо в грудь. Мальчишка упал, но тут же, шатаясь, поднялся, задохнувшись и побелев лицом. Только мое вмешательство не позволило Хитклифу прямиком отправиться к хозяину и отомстить обидчику в полной мере. Один его вид говорил сам за себя, а уж Хитклиф не стал бы скрывать, кто его так отделал. «Забирай моего жеребчика, проклятое цыганское отродье, и катись к черту!» – в досаде воскликнул молодой Эрншо. «А я буду молить Господа, чтобы ты сломал шею, объезжая его. Бери, и будь ты проклят, нищий проходимец! Наверное, надо, чтобы ты обманом лишил моего отца всего, и только тогда у него откроются глаза, кого он пригрел на груди, дьявольское отродье! Хватай моего коняшку, и пусть он тебе мозги вышибет!»
Хитклиф, как ни в чем не бывало, отвязал жеребенка и повел его к себе в стойло. Но стоило ему оказаться чуть сзади лошади, как Эрншо привел свою угрозу в исполнение, толкнув Хитклифа прямо под копыта. После этого молодой хозяин сбежал со всех ног, даже не взглянув, исполнился ли его зловещий замысел. Я поразилась спокойствию Хитклифа. Он просто поднялся на ноги и продолжил начатое: поменял жеребчикам седла и прочую упряжь, присел на кучу сена, чтобы прийти в себя от страшного удара гирей в грудь, а затем пошел в дом. Он легко позволил мне возложить всю вину за его повреждения на лошадь. Мне показалось, что ему вообще все равно, какую сказку я придумаю, коль скоро он добился желаемого. Хитклиф жаловался настолько редко, что я решила, что он не мстителен по натуре. Сейчас я расскажу вам, как же сильно я ошибалась.