Время шло, и мистер Эрншо начал сдавать. Он – всегда здоровый и бодрый – вдруг почувствовал такой упадок сил, что почти не покидал уголок у камина. От этого характер его очень испортился. Любой пустяк выводил его из себя, а сама мысль о том, что его авторитет кто-то оспаривает, вызывала у него страшные приступы раздражения. Особенно это проявлялось тогда, когда кто-нибудь пытался сказать хоть слово против его любимца – маленького Хитклифа. В этих случаях старый Эрншо просто впадал в бешенство. Он вбил себе в голову, что из-за его любви к найденышу все остальные ненавидят мальчика и пытаются его обидеть. Хитклифа это чрезмерное обожание окончательно испортило: те из нас, кто был подобрее, не хотели раздражать хозяина и потакали его привязанности, питая гордыню и черные стороны натуры его любимца. Но как нам было поступить иначе, если пару раз открытое презрение, с которым Хиндли в присутствии своего отца обращался с Хитклифом, приводило старика в ярость? Он хватался за палку, чтобы ударить сына, и трясся от бессилья и гнева, потому что тело не слушалось его.
Наконец наш викарий (а у нас тогда был викарий, который жил тем, что учил маленьких Линтонов и Эрншо и сам обрабатывал свой клочок земли) посоветовал отправить молодого человека в колледж. Мистер Эрншо согласился, но скрепя сердце, заявив: «Хиндли – пустая душа и никогда не преуспеет в жизни, чем бы он ни занимался!»
Я от всей души надеялась, что после отъезда Хиндли у нас в доме наконец-то воцарится мир. Ведь получалось, что хозяин пострадал от своего же добросердечия, а семейные распри только усугубили тот гнет, который наложили на него старость и болезни. Так, во всяком случае, мне казалось. На деле же старый Эрншо просто угасал. Впрочем, с учетом всех наших обстоятельств мы могли бы теперь жить в относительном покое, если бы не два человека – мисс Кэти и слуга Джозеф. Вы его наверняка видели на Грозовом Перевале. Он был и, верно, остается по сию пору самым занудным и самодовольным ханжой из тех, кто копается в Библии, чтобы найти благость для себя и проклятье для ближних своих. Он так поднаторел в чтении проповедей и показном благочестии, что сумел произвести впечатление на мистера Эрншо. Чем больше расстраивалось здоровье хозяина, тем большим влиянием пользовался Джозеф. Он неустанно внушал старику, что тот должен позаботиться о своей душе и руководить детьми со всей строгостью. Именно Джозеф заставил его взглянуть на Хиндли – своего собственного сына – как на беспутного и никчемного юнца и каждый вечер отравлял сознание хозяина наговорами на Хитклифа и Кэтрин, да так хитро, что умудрялся учесть слабость Эрншо и возложить основную вину на нашу маленькую мисс.