Поскольку гость ничего не сказал и уселся с полным равнодушием на лице, оставшись глухим к тем чувствам, которые девушка питала к нему, она повернулась к своей мучительнице и шепотом взмолилась, чтобы та ее отпустила.
– Ни за что на свете! – заявила в ответ миссис Линтон. – Не хочу, чтобы меня опять назвали собакой на сене. Желаю, чтоб ты осталась, и ты останешься. Хитклиф, почему ты не радуешься такой замечательной новости, которую я тебе сообщила? Изабелла клянется, что все чувства Эдгара ко мне – ничто по сравнению с той любовью, которую она к тебе испытывает. Она нам во всем призналась, не правда ли, Эллен? Она с позавчерашней прогулки ни крошки в рот не взяла из-за огорчения и злобы на меня за то, что я не позволила ей оставаться в нашем обществе, которое почитаю для нее неприемлемым.
– Думаю, ты клевещешь на нее, – отозвался Хитклиф, разворачивая свое кресло так, чтобы повернуться к ним лицом. – Сейчас, во всяком случае, она изо всех сил стремится избавиться от моего общества!
И он уставился на предмет разговора так, как люди смотрят на диковинное и отталкивающее существо, например, на индийскую сороконожку, которую любопытство заставляет рассматривать во всех подробностях, несмотря на отвращение. Бедная девушка не смогла вынести этого последнего унижения: она страшно побледнела, потом кровь бросилась ей в лицо и на глазах выступили слезы. Своими тоненькими пальчиками она изо всех сил пыталась разжать хищную руку Кэтрин. Когда она поняла, что стоит ей отлепить один из пальцев, другие тут же впиваются еще сильнее, не давая возможности освободиться, она вынуждена была пустить в ход ногти, оставив на руке своей противницы ярко-красные следы.
– Да ты, оказывается, сущая тигрица! – воскликнула миссис Линтон, отпуская Изабеллу и встряхивая рукой от боли. – Убирайся, ради всего святого, и спрячь подальше свое лисье личико! Глупо показывать коготки предмету своей неземной страсти. Только представь себе, какие выводы он сделает. Смотри, Хитклиф, у нее есть грозное оружие, так что побереги глаза!
– Я вырву ей ногти, если она будет мне угрожать, – грубо ответил Хитклиф, когда за Изабеллой закрылась дверь. – Но что ты имела в виду, когда дразнила эту глупую девчонку? Ты ведь не всерьез?
– Очень даже всерьез! – ответила она. – Она сохнет по тебе уже несколько недель. Нынче утром она как с цепи сорвалась и готова была меня растерзать за то, что я выставила твои недостатки на всеобщее обозрение, чтобы немного спустить ее с небес на землю в ее слепом поклонении. Но забудь об этом, я просто хотела наказать малышку за ее дерзость. Я слишком хорошо к ней отношусь, чтобы позволить тебе наложить на нее лапы и съесть со всеми потрохами.