Я не знала, что ответить, начало мне уже не нравилось.
— Мы подняли всю службу контроля вкупе с личной службой безопасности императора. Вызвали всех, этой ночью ни один специалист не спал. Многие до сих пор ещё работают, — он задумчиво потёр лоб и провёл рукой по белоснежным волосам. — Говорю это не к тому, чтобы ты нас пожалела. А к тому, что возможность ошибки исключена. Официального заключения пока нет, но к вечеру эти данные будут обнародованы, — Илья набрал воздуха, как перед прыжком в воду, и выпалил, — Лена, Нирра покончила с собой.
Он ждал какой-то реакции, возможно, он к ней готовился. Я же всё так же сидела напротив него, на краю дивана, маленькая девочка, так и не выросшая во взрослую женщину, так и не научившаяся понимать мужчин. Чего он ждёт? Почему так смотрит? Не могу реагировать на это. Что можно ответить, когда на полном серьёзе заявляют, что земля плоская, небо твёрдое, а звезды прибиты к нему гвоздями? Моя бабушка не могла совершить самоубийство. Никогда. Ни при каких обстоятельствах.
— Мы восстановили события по минутам. Облазили тут каждый сантиметр, выжали из охранников всё, что можно, — псионник встал и пересел ко мне, слова сыпались из него с невероятной скоростью, как крупа из разорванного пакета. — Она ждала вас, дёргала охранников с требованием сообщить о приезде внучки немедленно, что парни и сделали. Нирра сама открыла дверь. Всё произошло в те несколько минут, пока ехал лифт. Помнишь набор, подарок императрицы в честь выхода на пенсию?
Я молчала, не считая нужным отвечать. Громоздкий настольный гарнитур очень нравился бабушке. Тяжёлые бронзовые предметы, покрытые благородной патиной — чаша, подсвечник, чернильница, нож для вскрытия писем, металлическое перо на подставке и дурацкий штырь с широким основанием, предназначенный для накалывания заметок.
— Она наткнулась на штифт для бумаг, — Илья положил мне руку на плечо. — Возможность случайности исключена. Нирра держала одной рукой основание и с размаха опустила на острие голову, штырь вошёл в правый глаз и прошёл насквозь.
— Перестаньте, — прошептала я, картина слишком ярко встала перед глазами.
— Никто не заходил в здание, камеры, как на фасаде, так и над квартирой, это подтверждают. Никаких следов присутствия постороннего в квартире, иначе бы вы с ним столкнулись. Когда вызвали нашу службу, тело ещё не успело остыть, а кровь остановиться. Допустить бредовую мысль, что неизвестный забрался в окно, конечно, можно. Но и там никаких следов, а этаж, заметь, не первый и даже не второй. Нигде. Ничего. Ни следов борьбы, ни намёка на принуждение.