— Пенсионеров, — бубнит, — развелось, как блох. И мало того, что они пенсионный фонд разоряют, так их же еще и лечить надо. Да еще и бесплатно. Чем дольше живут, тем чаще лечатся, а чем чаще лечатся, тем дольше живут. — Эта мысль ему, видимо, так понравилась, что он достал из кармана электронную записную книжку, записал сказанное и продолжил: — И чуть что, кто с клещом, прыщом, свищом или грыжей, каждому подавай «Скорую помощь». В это время люди опаздывают на поезд, на самолет, на банкет, на похороны, наконец. На такси сквозь пробки не пробиться, а «Скорую» не поймаешь, она таких вот возит с клещами. И так у нас все. Воровство, взятки, коррупция. Одни живут за чертой бедности, а другие гоняют на «Скорой помощи» и вывозят из страны миллиарды…
— Какие миллиарды? — не выдержал я. — Что вы городите? Я еще ни одного миллиарда не вывез.
Но он меня не слушает, продолжает перечислять проказы миллиардеров и развивает тему в такую сторону.
— …покупают острова, яхты и футбольные команды. Тысячи военнослужащих не имеют жилья, страна погибает от наркотиков и наплыва мигрантов. Донбасс горит, Сирия пылает, Кавказский котел, можно сказать, уже кипит, булькает, вот-вот взорвется, а эти все ездят со своими клещами. И самое главное, что народ все это терпит.
Мне бы тут попридержать язык, но я ведь не могу. Я ведь, как говорит Варвара, когда сердится, правдолюбец хренов. Правда, когда не сердится, правдолюбец, говорит, ты мой безбашенный. А кто из нас безбашенней, это надо еще подумать.
— При чем тут народ? — говорю я этому Ивану Ивановичу. — Сами знаете, что дело не в народе, а в одном человеке.
— Да? — Он изобразил удивление. — А кто этот человек? Фамилию не подскажете?
Тут я все-таки подумал, что слишком перед ним, не зная, кто такой, раскрываться не стоит.
— Фамилию, — говорю, — сами знаете не хуже меня.
— Понятно, — парирует Иван Иванович, — назвать боитесь, но при этом утверждаете, что тот, кого вы боитесь назвать, во всем виноват. А вы?
— А что я? Я-то в чем виноват?
— Если вы ни в чем, то и он ни в чем. Вы поймите, у него было трудное детство. Он вырос в коммунальной квартире. Злой отчим порол его ремнем, соседские старшие мальчишки отнимали у него деньги на школьные завтраки, а он отнимал у младших. Его воспитывали школа, комсомол, партия и КГБ. Он читал книги про шпионов и сам хотел стать шпионом, может быть, даже большим шпионом, может быть, даже в самых дерзких мечтах — главным шпионом, но не тем, кем он стал. Но вы сами выбрали его, вот и кушайте такого, какой есть.
— Вот и кушаем, но какой бы он ни был, — робко возразил я, — должен же он понимать, что так издеваться над народом нельзя.