– Никогда не слышал от тебя таких горьких слов, Джошуа.
– Это все из-за жары, Джон, да еще из-за того, что в следующие несколько недель нас всех может поразить чума и мы умрем. – Пис снова рассмеялся, но на этот раз с улыбкой и подобием веселья. – Будь осторожен, дружище.
– Буду. По крайней мере я уверен, что арестую убийцу Эми и Джо. Справедливость должна восторжествовать.
– Хорошо. Ты знаешь имя убийцы?
– Да.
– Хочу предостеречь. Спроси себя: почему убийца не спрятал орудие там, где бы его никто не нашел? И еще: почему он – или она – хотя бы не обтер жезл?
– Потому что ему это было не нужно, – ответил Шекспир. – Он был уверен, что никто не заподозрит, что это – убийство, пока ты не вмешался в дело.
Болтфут очнулся от долгого сна. Была ночь. Темноту освещала одна небольшая свечка, оставленная где-то у двери. Боль была сильной, но уже не такой мучительной. Вокруг раздавались стоны, храп и скрипы кроватей. Сколько времени прошло после того, как он в первый раз очнулся в этой больнице? Он не знал. С большим трудом ему удалось сползти с кровати на пол.
Болтфут чувствовал слабость, но он должен был выбраться отсюда. Ему нужно к дому Дейви Керка, нужно вернуться к Джейн. Где его одежда? И где его абордажная сабля, каливер и кошелек? Он сделал пару шагов вперед, споткнулся и, потеряв равновесие, упал на соседнюю кровать. Спавший на кровати пнул его, изрыгая проклятия.
Болтфут попытался подняться, но оказался слаб, как младенец. Кто-то осторожно взял его под руки.
– Боже, сэр, вы еще очень больны. – Это был голос сиделки. Умелыми движениями она заботливо помогла ему подняться с чужой кровати и проводила обратно.
Он позволил ей уложить себя, ибо сил сопротивляться у него не было.
– Мне нужно идти… мой каливер… моя сабля.
– Не волнуйтесь о вещах. Они хранятся у смотрителя больницы, и мы вернем их, когда вам можно будет уйти. А теперь, если желаете, я могу принести вам немного бульона, чтобы вы смогли восстановить силы.
Он медленно кивнул. Да, ему нужны силы.
Сиделка принесла миску и принялась кормить его с ложки. Мать Болтфута умерла от родильной горячки, и отец растил его в одиночку. Вероятно, у него была кормилица, но он ее не помнил. Он ощутил покой.
– У вас серьезная рана на голове. Хирург говорит, что вам проломили висок. Он сказал, что вам повезло, у вас очень крепкая голова. А еще он сказал, что вам нужен отдых.
– У меня нет времени. – Он не знал своей матери, но в его воображении она походила на эту женщину, эту сиделку с ласковыми руками и пухлым лучистым лицом. Однажды в южной части Тихого океана, когда несколько дней бушевал шторм, которому, казалось, не будет конца, ему привиделась его мать. Он был уверен, что они пойдут ко дну, и вот тогда, посреди бури, ему показалось, что он видит ее лицо, безмятежное и притягательное. Она поманила его и сказала, что все будет хорошо. Болтфут знал, что это был всего лишь призрак, сирена; а эта женщина в больнице – из плоти и крови.