Следующим утром он уехал в Лондон, наказав Болтфуту перевезти семейство обратно на юг, когда он пришлет весточку, что чума отступила.
По возвращении в Масем Шекспир встретился с констеблем и коронером и после подробной беседы с ними отослал запечатанное послание лорду-лейтенанту графства. Но пока он не переговорит с сэром Робертом Сесилом и не получит от него разрешения, ни слова обо всем случившемся не должно достигнуть чужих ушей. Элеоноре Дэйр было предписано оставаться в доме Марвеллов под страхом ареста, если она попытается уехать. Кэтрин и ее мать будут готовить ей отвары и примочки для ран на шее. Обвинений против нее выдвинуто не было: Шекспир успел развязать веревки на руках и ногах ирландца до появления в хижине констебля, пояснив, что убил Макганна в результате самообороны. Единственный выживший из его банды наемников, молчаливый и туповатый бродяга сорока лет и с землистым цветом лица, был обвинен в покушении на убийство и не отрицал этого. И недели не пройдет, как его повесят за содеянное. Шекспир и Кэтрин занимались любовью и беседовали весь день и большую часть вечера, выходя из спальни лишь для того, чтобы выпить вина и отведать мясного пирога, дабы подкрепить силы, а также для того, чтобы накормить ужином детей. Она понимала, что ее супругу нужно увидеться с Сесилом, но ей так не хотелось его отпускать.
– Наверно, я была тебе плохой женой, Джон, – сказал она, когда Шекспир готовился оседлать серую кобылу, чтобы направиться на юг.
– Мы оба виноваты. Давай забудем об этом.
– Я думала, что моя вера не станет нам помехой. Мне казалось, ты не понимаешь, что есть вещи куда хуже смерти, такие как духовный голод или судьба Энн Беллами, которая страшнее того, что может придумать Топклифф в своей пыточной.
– Ты, наверно, считаешь меня маловером.
– Нет, это не совсем так. Я всегда знала, что ты думаешь только о моем благополучии. Но ты слишком многого от меня хотел.
– Прости.
– Ты не виноват. Ты исполнял свой долг, старался защитить тех, кого любишь. И все же должна признаться тебе, что еще до приезда сюда я решила, что попрошу у тебя разрешения разойтись. Мне казалось, что мы уже никогда не сможем жить в мире.
– А теперь?
– А теперь я не смогу жить без тебя.
Он попытался улыбнуться и сказать, что любит ее, но от нахлынувших переживаний у него перехватило дыхание. Он отвел глаза и погладил лошадь, боясь встретиться со взглядом супруги.
– Все тот же старина Шекспир, – сказала Кэтрин, тихо рассмеявшись. – Слишком чувствительный, когда речь заходит о его собственном благе, и уж точно слишком чувствительный, чтобы быть тайным агентом.