Мучаются и умирают.
Я шептала страху вместо прощанья, что меня распирает от гордости от того, что мой папа не только дракон, но и демон, и что к тем, кто ждет, возвращаются.
А я жду.
И зову, зову дракона вернуться.
Говорю с ним — о чем, не помню, глажу по чешуе, иногда украдкой целую, иногда подключаю угрозы. Пусть попробует не вернуться! Пусть попробует! Для него будет лучше не испытывать меня в гневе.
— Возвращайся, — шепчу между поцелуями.
И мне все равно, если нас видит отец. Мне не стыдно. Мне кажется, я все делаю правильно. Вечер быстро сменяется ночью, но я спать не могу, не хочу. Я зову его, как умею, как получается. Я уверена, что он слышит. Я чувствую.
Он вернется. У него нет другого выбора. Я — дракон, а драконы предательства не прощают…
Я не помню, когда уснула, но утром открыла глаза с надеждой, что встречусь взглядом с Аодхом, а если притворюсь, что сплю, но так, чтобы он понял, что притворяюсь — он разбудит меня поцелуем. Но минута сменилась второй, я специально покрутилась, привлекая к себе внимание — и ничего, дракон оставался подозрительно неподвижен, и даже когда я приподнялась и позвала его, не повернул головы. За ночь ему стало значительно хуже, он и дышал через раз.
Перебрав скудные запасы в корзинке, достала самый спелый аригало, сняла кожуру, поднесла чешуйчатому — ноль реакции.
— Поешь, — попросила его.
Не услышал.
— Аодх, тебе нужно восстанавливать силы.
Проигнорировал.
Поднесла термос с водой — втянул носом воздух, приоткрыл рот.
— Хорошо, — похвалила его, когда сделал большой глоток. — Вот так, хорошо.
Дракон жадно выпил всю воду, и когда я потрогала его лоб, поняла почему — он был горячим как пламя, а раньше рядом с его прохладным телом можно было смело пережить любую жару.
— Я сейчас вернусь, — сообщила ему, хотя он вел себя тихо в отличие от вчера. Уж лучше бы вырывался, уж лучше бы дико ревел, потому что тишина меня ужасала.
Развернувшись на руках, я медленно поползла из пещеры. Знала бы мама, что вместо того, чтобы учить любимую дочь готовить, лучше позволять ей с мальчишками кувыркаться на турнике. Эх, какое бы было счастливое и полезное детство, и ладони бы после первых же метров не мстили мне кровавыми мозолями. Ничего, заживут, у меня папа не из простых и знакомый колдун. Фух, пузо немного устало, а ладони потерпят, потерпят, я же терплю, что у меня под мышкой как нарост образовался холодный термос.
Я почти выползла из пещеры, когда за спиной услышала шум. Повернула голову, а это Аодх хвостом машет по полу, когтями постукивает и носом водит из стороны в сторону.