* * *
86 лет, 8 месяцев, 22 дня
Пятница, 2 июля 2010 года
Похоже, я был прав, и к понизившемуся гемоглобину следовало отнестись серьезнее. Я прочел это в глазах Фредерика после разбора очередных анализов. Вы чувствуете какую-то особую усталость в последнее время? У меня одышка, особенно, когда я поднимаюсь по нашей лестнице. Неудивительно. У вас гемоглобин упал до 9,8. Кровотечений нет? Насколько я знаю, нет. Ни из носа, ни в каких-нибудь других местах? Он говорит о дополнительном обследовании. А стоит ли эта старая калоша таких усилий? Не болтайте глупостей, делайте что я говорю! Повторный анализ крови. Тут же. Результат тот же. С новой подробностью: дефицита витамина В12 нет. Вот и хорошо, говорю я. Что — хорошо? Ничего хорошего! Это говорит о том, что у вас, возможно, рефрактерная анемия. Рефрактерная? Что это? Не поддающаяся лечению, раздраженно отвечает Фредерик. На секунду он забыл, что перед ним пациент, и отчитывает меня, как нерадивого студента. Как это я в моем возрасте могу не знать, что такое рефрактерная анемия? Сердитое молчание. Видно, что он думает о чем-то крайне неприятном. Наконец он говорит: Сделаем миелограмму. А это что такое? Пункция, анализ костного мозга. Моего спинного мозга? Это что, мне засадят иглу в позвоночник? Ни за что! Он смотрит на меня в изумлении. Кто говорит про спинной мозг? Никто никогда не трогает спинной мозг! Что это вы там напридумывали? Что мы полезем через грудину, средостение, сердце, аорту, чтобы выкачать у вас спинной мозг? Фредерик, так вы сами только что сказали про пункцию спинного мозга. Не спинного, а костного! Костного мозга! Ему никак не прийти в себя. Он просто задохнулся от такого невежества. Невежества, которое в его педагогическом понимании (Грегуар говорил, что он замечательный преподаватель) равно равнодушию. Вы что, совсем ничего не знаете о своем теле? Вам это не интересно? Для вас это терра инкогнита? Носимся по всей земле ради оздоровления мира, а нашим здоровьем пусть врачи занимаются? Это я о вас говорю, черт побери, не о себе! О вашем собственном теле! Я молчу. Простите, буркает он. И все же добавляет: Вот оно, ваше долбаное воспитание!
* * *
86 лет, 8 месяцев, 26 дней
Вторник, 6 июля 2010 года
Жду миелограмму. Послезавтра. Попросил Фредерика подробнее описать процедуру. В грудную кость пациента вводится троакар, через который откачивается немного костного мозга для анализа. Ну вот, теперь я — это мой костный мозг. Я попросил показать мне троакар. Это оказалась стальная полая игла длиной в несколько сантиметров с перекладиной вроде сабельной гарды, которая не позволяет ей проникать слишком глубоко. Похоже на стилет, вроде тех, которыми пыряли друг друга придворные эпохи Возрождения. Сама операция заставляет вспомнить о бесконечных умерщвлениях Дракулы. Значит, мне собираются забить кол в грудь, ни больше ни меньше. Точное название это кола — «троакар Малларме». Какое отношение он имеет к поэту? Все, что я знаю о Малларме с медицинской точки зрения, это что он умер, изображая перед врачом симптомы заболевания, из-за которого и пришел к нему на консультацию. Нелепая смерть. Все равно что убийство, совершенное во время следственного эксперимента.