Анестезиолог у нас с Надей сегодня уже был. А это значит, что к операции нас обеих допустили. Он укоризненно смотрит на несимпатичные показатели моего давления: “Завтра с утра тоже обязательно эти таблетки выпейте. Но постарайтесь проглотить их почти без воды. Запивайте не больше чем каплей, чтобы потом от наркоза не затошнило”. Надя тут же встрепенулась: “А есть-то нам можно? Или за сутки прекратить?” И доктор терпеливо объясняет, что так изводить себя не стоит, и насмешливо разрешает Наде, которая на операцию записана первой, есть до двух часов ночи, а мне даже до пяти. И вот, смешно, но после этого разрешения нам обеим становиться спокойнее. Почему так устроен человек? Вместо того чтобы выспросить все о наркозе и его воздействии на организм, мы спрашиваем о возможности перекусить. Может, когда ты говоришь о будничных бытовых вещах, то и серьезные предметы воспринимаются проще?
Одно мы уяснили точно: наркозы у нас разные. Надежде введут что-то легонькое, потому что у нее операция запланирована попроще, а на меня, судя по тому, что перечислил анестезиолог, лекарств не пожалеют. Ну что же, последний подход к холодильнику – и спать. Завтра сложный день. Завтра нас будут немножечко резать. И хочется верить, что потом еще и зашьют.
Надю увезли в операционную в восемь утра. Ларису из соседней палаты в девять тоже увезли на каталке, а в половине десятого привезли обратно. Просто сестры ошиблись и отвезли на хирургический этаж не того пациента. Говорят, здесь это не так редко и бывает. Ларису будут резать только завтра. Сегодня моя очередь.
Впрочем, первая половина дня пролетела в хлопотах. У меня сегодня сдача журнала в типографию, так что я уселась за ноутбук. На работе о своей болезни я не говорила, и начальство искренне считает, что я легла в больницу на лапароскопическое удаление желчного пузыря. Конечно те, с кем мы трудимся в одном офисе, давно уже все поняли и без лишних расспросов и моих объяснений, но руководство к нам заезжает редко, и мои плохое самочувствие, облысение и парик остались без его вышестоящего внимания. Почему я не озвучила свое заболевание? Наверное, побоялась остаться без работы. Слишком много вокруг рассказов о том, как наше общество не приемлет раковых больных. Да-да, конечно, на протяжении всего последнего года мне постоянно выписывали больничные. Но что такое больничный? На деньги от больничного, давайте будем реалистами, в современном мире не проживешь. Больничные эти до сих пор хранятся у меня как памятные бумаги, ни один из них в бухгалтерию я так и не сдала. Впрочем, буду честной, то, что я все эти долгие месяцы работала, мне очень помогло. И дело не только в материальной составляющей. Работа меня отвлекала. Чем больше было обязанностей, тем меньше времени на жалобы и стоны и меньше мыслей о болячке. Впрочем, что это я о грустном? Мне сегодня раскисать нельзя, силы еще понадобятся, после Нади и меня оперировать будут.