Ну и еще о профессионализме. Меня уже дня через два-три выпишут, а Наде, с которой мы лежим в одной палате и которую оперировали в один день со мной, предстоит провести в больнице еще длительное время. Дренажи у Нади каждый день наполняются кровью, и ни о каком снятии повязок даже речи пока не идет. И у Нади, и у меня вторая стадия рака. Но у меня удалили только опухоль и небольшое количество близлежащих сторожевых лимфоузлов. Наде провели полную мастэктомию и удалили, кроме молочной железы, еще все подмышечные, подключичные и подлопаточные лимфоузлы. Почему? Наверное, оперировавший Надю медик на этот вопрос ответил бы словами о необходимой целесообразности. Но мне почему-то кажется, что дело еще и в другом.
Отрезать орган целиком, на мой немедицинский взгляд, несомненно, проще, чем кропотливо вырезать опухоль и потом выстраивать аккуратный косметический шов. И проще, подстраховывая самого себя и обрекая пациентку на дальнейшие осложнения, удалить разом все узлы, несмотря на то, что лишь в одном из них обнаружен метастаз. И через полгода после операции начинать готовить пациентку к имплантации, попутно объясняя, что это можно сделать бесплатно по государственной квоте, но нескоро, а можно прямо сейчас, принеся медику пухлый конверт. Вы же понимаете, что в онкологии очень многие и очень часто платят. И я об этом уже писала. Это печально, конечно, но еще не так страшно. По-настоящему страшно становится тогда, когда понимаешь, что медик сознательно выстроил схему, при которой ты вынужден заплатить. А теперь представьте, что выстроил он такую схему, при которой ты вынужден заплатить еще и за то, что он тебе навредил. Скажете, так не бывает? Тогда я могу лишь позавидовать вашей молодости и отменному здоровью. Ну и пожелать, чтобы такие медики и все остальные беды мира обошли вас далекой стороной.
Вдруг поняла, что и брови у меня выпали окончательно. Даже не знаю точно, когда это случилось, – не обращала внимания, благо парик у меня с длинной пышной челкой, которую я могу использовать как вполне миловидное средство маскировки. Ну а голова, руки, ноги и все интимные зоны облысели уже очень давно. И если в начале лечения меня это расстраивало, то сейчас я думаю, что такой эффект от ядов химиотерапии отчасти даже облегчает жизнь. Правая рука после удаления подмышечных лимфоузлов пока почти не работает, половина тела в перевязках, и ежедневный поход в больничную душевую превращается в увлекательную игру “Сумей помыться”. Ловко жонглирую одной рукой баночками с жидким мылом и увлажняющими кремами и снова облегченно вздыхаю, что длинных высветленных кудрей у меня нынче нет. Протерла слегка лысину – и порядок. А брови? Ну подумаешь, отсутствуют брови – многие и всю жизнь с таким недостатком живут.