В приемной находилось четверо офицеров. Впрочем, они не сидели на стульях вдоль стенки, а ожидали своей очереди, стоя. И надо заметить, очередь продвигалась довольно быстро. Командир бригады работал, как метроном, решая вопросы весьма решительно. Его приглушенный басок слышался из-за двери беспрестанно. Как видно, он успевал принимать доклады от входящих, отвечать им и тут же отдавать приказы по телефону. Потому что рядом со взмыленным адъютантом суетился телефонист, перед которым находилось сразу четыре аппарата.
Ну что же, это они удачно зашли. Шестаков не ошибся, все нити обороны города были сведены в одно место, единый центр, штаб бригады. А нескончаемый поток офицеров говорил о том, что генерал привык все взваливать на свои плечи и тащить на себе, как ломовая лошадь.
Командир бригады напомнил Шестакову генерала Ломновского, бывшего начальника штаба Восьмой армии, выступившего в роли крестного отца разведывательного отряда подпоручика. Генерал тоже имел свойство взваливать на себя целый ворох проблем. Впрочем, на счастье Шестакова. Не будь Ломновского, и кто его знает, когда бы удалось привлечь внимание к своей скромной персоне.
Шестаков многозначительно посмотрел на Ильина, и тот, правильно поняв, вставил в дверную ручку принесенную с собой трость. А что такого, молодой и много о себе думающий барончик. Зато теперь дверь заблокирована, что, впрочем, пока еще не было замечено присутствующими. Кроме того, у каждого из спутников Шестакова в руке был портфель. Подпоручик не смог придумать ничего более правдоподобного, чтобы пронести в штаб «наганы» с глушителями.
Адъютант, по долгу службы обративший внимание на вошедших офицеров, еще успел удивиться. Но предпринять уже ничего не смог. Именно в этот момент раздался первый хлопок выстрела, отправивший горячий кусок свинца точно ему в грудь. Потом еще несколько тихих хлопков, и в приемной все было кончено. Никто и ничего не успел предпринять. Даже вскрикнуть никому не удалось. Ну, прямо как на тренировке.
Вот только это была не тренировка, а жизнь и смерть. Дверь в кабинет генерала, находившаяся справа от Шестакова, внезапно распахнулась. На подпоручика тут же уставился ошалелый, ничего не понимающий взгляд какого-то майора. Реакция Шестакова была мгновенной, рука с револьвером взметнулась на уровень груди австрияка, и палец нажал на спусковой крючок. Хлопок, и офицер заваливается на спину, как-то по-киношному поворачиваясь вокруг своей оси.
– Не двигаться! Руки вверх! Руки, я сказал!
Шестаков повел стволом в сторону генерала, стоявшего сбоку от большого рабочего стола. Скорее всего начальник штаба. И похоже, не робкого десятка. Попытался выхватить пистолет. Вот только это никак не входило в планы партизан. Комбриг им нужен был живым, начальник штаба тоже числился в приоритетах. Ну а то кто же еще организует капитуляцию бригады по всем правилам?