Нда. Все хорошо, и обстановка приятная, и кухня, судя по ароматам, на высоте. Одно смущает. Непонятно, удастся ли сегодня здесь поужинать. Хотя уже ясно, что бывших однопартийцев в этом месте он сегодня не встретит. Если же они и окажутся тут, то будут вести себя вполне пристойно. Еще на входе швейцар предупредил Шестакова, что сейчас здесь проходит благотворительный ужин.
Впрочем, благотворительный он или нет, поесть-то хочется. Хотя что-то ему говорило о том, что сегодняшние цены окажутся заоблачными. Но с другой стороны, отчего бы и нет, если это позволит какому-нибудь госпиталю купить лишнюю упаковку бинта. Образно, конечно. А вот в том, что деньги будут потрачены по назначению, никаких сомнений. Он это знал опять же благодаря памяти Шестакова. В России вообще благотворительность имела весьма широкий размах, и, что самое интересное, при злоупотреблениях во многих областях на эти средства посягательств было меньше всего, а вот суммы там крутились очень даже серьезные.
Да вот хотя бы бросить взгляд на поданное благотворительное меню. Обычный ужин в этом респектабельном ресторане должен был обойтись в рубль. При широком размахе, обжорстве и безмерном количестве выпитого вина – в десять рублей. Это он должен был постараться от души и не забыть о щедрых чаевых. Но если верить меню, то сегодняшний обычный ужин обойдется ему в пятьдесят рублей. Хорошо все же, что он прихватил с собой всю наличность, отложенную на карманные расходы.
Прикинул, сколько здесь присутствует человек. Получилось что-то около сотни, а быть может, и больше. Причем народ не скромничал, столы ломились от блюд. Но даже по самым скромным прикидкам, получалось пять тысяч рублей. Нечего сказать, весьма солидно. Впрочем, ограничиться только ужином не получилось. Заказал еще и бутылочку «Киндзмараули» за двадцать пять рублей. С ума сойти! И ведь все не выпить. Ладно, на благое дело не жалко…
– …Последним выстрелом орудия подо мной убило лошадь. Я вскочил на ноги, осмотрелся и пошел к немецкой батарее пешком. Мои орлы ворвались в ее пределы и перебили прислугу. Дело было сделано. Вот, собственно, и все, господа[2], – скромно разведя руками, закончил повествование гвардейский полковник.
– Ну к чему эта показная скромность, Петр Николаевич. Георгиевские кресты за красивые глазки не дают. Ваши действия на поле брани достойны всяческой похвалы, и награда тому подтверждением. – Дородный мужчина покачал головой и легонько попенял офицеру пальцем.
– Но ведь потом был еще и бой при Гумбинене, – чуть не с придыханием произнесла одна из женщин, присутствовавшая за широким застольем.