Смех сквозь слезы (Черный) - страница 20
Словно он был мировой боксер.
Он шутил, смотрел на кипарисы
И прищурясь слушал скучный вздор.
Я б тайком пришел к нему, иначе:
Если б жил он, – горькие мечты! —
Подошел бы я к решетке дачи
Посмотреть на милые черты.
А когда б он тихими шагами
Подошел случайно вдруг ко мне —
Я б, склонясь, закрыл лицо руками
И исчез в вечерней тишине.
1922
Стихотворения
1905–1913 гг., не вошедшие в сборники сатир и лирики
Чепуха
Трепов – мягче сатаны,
Дурново – с талантом,
Нам свободы не нужны,
А рейтузы с кантом.
Сослан Нейдгарт в рудники,
С ним Курло́в туда же,
И за старые грехи —
Алексеев даже.
Монастырь наш подарил
Нищему копейку,
Крушеван усыновил
Старую еврейку.
Взял Линевич в плен спьяна
Три полка с обозом…
Умножается казна
Вывозом и ввозом.
Витте родиной живет
И себя не любит.
Вся страна с надеждой ждет,
Кто ее погубит.
Разорвался апельсин
У Дворцова моста —
Где высокий господин
Маленького роста?
Сей высокий человек
Едет за границу;
Из Маньчжурии калек
Отправляют в Ниццу.
Мучим совестью, Фролов
С горя застрелился;
Губернатор Хомутов
Следствия добился.
Безобразов заложил
Перстень с бриллиантом…
Весел, сыт, учен и мил,
Пахарь ходит франтом.
Шлется Стесселю за честь
От французов шпага.
Манифест – иначе есть
Важная бумага…
Иоанн Кронштадтский прост,
Но душою хлипок…
Спрятал черт свой грязный хвост, —
Не было б ошибок!..
Интендантство, сдав ларек,
Всё забастовало,
А Суворин-старичок
Перешел в «Начало».
Появился Серафим —
Появились дети.
Папу видели засим
В ложе у Неметти…
В свет пустил святой Синод
Без цензуры святцы,
Витте-граф пошел в народ…
Что-то будет, братцы?
Высшей милостью труха
Хочет общей драки…
Всё на свете – чепуха,
Остальное – враки…
1905
«От русского флота остались одни…»
От русского флота остались одни
адмиралы —
Флот старый потоплен, а новый ушел
по карманам.
Чухнин, Бирилёв и Дубасов – все славные
русские лица,
Надежда и гордость страны, опора
придворных и прочих.
Чухнин с Бирилёвым себя показали довольно,
А бедный Дубасов без дела сидит
в Петербурге…
В престольной Москве разгорается злая
крамола,
Рабочий, солдат и почтовый чиновник
мятежный
Хотят отложиться от славной державы
Российской…
Последние волосы Витте терзает
в смертельном испуге:
«Москва, ты оплот вековечный престола
и церкви,
Не ты ли себя сожигала в войне с Бонапартом,
Не ты ли Димитрием Ложным из пушки
палила?
А ныне – почтовый чиновник, солдат
и рабочий
Союз заключают, поправ и закон, и природу!
О горе, о ужас! Кого же в Москву мне
отправить,
Чтоб был он собою ужасен, и пылок, и дерзок,
Имел бы здоровую глотку и крепкие, львиные
мышцы,
Чтоб буйный почтовый чиновник, солдат
и мятежный рабочий
Взглянули… и в ужасе бледном закрыли бы