Я схватилась за голову, вспоминая вчерашний вечер, снег, незнакомца, но тут же про все снова забыла, потому что лапки нащупали большие такие ушки на макушке. Пушистенькие.
Я взвизгнула и, неуверенно перебирая новыми конечностями, побежала к шкафу — купе с зеркалом во весь рост. В человеческий рост, коим я уже и не являлась…
Остренькая мордочка, хитренькие глазки, рыженькая шубка и хвост. Тоже рыжий с белой капелькой на конце. Я лиса. Красивая, с блестящей шерсткой, любопытным носиком, но… Лиса!
— Капец! — сказала лиса и хотела упасть в обморок, но поняла, что говорящая и, в ужасе глядя на свое отражение, завопила.
— Ой, лисенок, ты проснулась! — в комнату вошел вчерашний незнакомец. А хотя нет, мы же познакомились… Волшебник Саша, кажется.
— Аааааа! — повторила я на бис, глядя теперь уже ему в глаза.
— Что случилось, зая? — невинно спросил он.
И я тут же превратилась в зайца. Подняла на него взгляд и поняла в чем причина моих несчастий.
— Ты! — фу, какой у зайца противный и писклявый голос, но фразу я договорю. Доору, точнее. — Колдун недоделанный! Верни сейчас же мне прежний виииид!!!
Последнее слово я пропищала на ультразвуке. Колдун заткнул свои уши, а потом поднял меня за мои. Тряхнул разок, чтобы я замолчала, нахмурился и сказал:
— Ладно!
Отпустил меня на пол. Смотрю в зеркало — опять лиса.
— Ты чего? Не понял, что ли? — вот, у лисицы голос поприятнее будет.
— Ты же просила свой прежний вид, вот я его и вернул, — обиделся Саша. И даже отвернулся.
— Человеческий! Я человеческий вид просила, гринписовец хренов! — тяфкала я.
Он развернулся ко мне лицом, сел на корточки так, чтобы наши глаза оказались на одном уровне и сказал:
— Я не могу, прости…
— ЧЕГО? Как это не можешь? В зайца можешь, а в человека нет? — я как смогла зарычала для усиления эффекта.
— Ну да… — он задумчиво почесал голову. — В зайца могу, в белку могу, если будешь плохо себя вести, даже в курицу могу превратить… А в человека не могу, прости…
— Почему, — офигевшая от тонкой угрозы превратить меня в несушку, спросила я. Вежливо так спросила. И тихо.
— Ты же хотела волшебной любви… — по его обвиняющему голосу я поняла, что сама виновата. А он вдруг оробел и замолчал.
— И?.. — поторопила я его.
Он набрал полную грудь воздуха и выпалил на одном дыхании:
— И теперь не станешь человеком, пока тебя не полюбит кто-нибудь из сказки.
Занавес.
Прямо такой плотный занавес надо было ему сейчас вокруг головы намотать, чтобы моего крика не слышать. А мне лапы связать, чтобы я по всей комнате не бегала и не скидывала на пол все, что могла разбить. Все, что не могла — тоже скидывала туда же.