Полина — библиотекарь. У нее, как у классной работницы, есть специальные дни, когда она должна развивать политическое самосознание. Вот она в комнату Полярника придет, накинет крючок на дверь изнутри, и развивается — то ли спит, то ли вчитывается в Постановления. Вчера пришла днем, долго двигала мебель, стучала венскими стульями, тряпкой шлепала, тапочками, бегала на кухню, переругивалась с татаркой. Потом наконец татарка ушла и в бараке установилась немыслимая тишина. Даже репродуктор заткнулся — ни песенок, ни выступлений. Иванов сидел за столом, пытался сосредоточиться, но вместо того, чтобы думать о новых замечаниях к книгам Сталинских лауреатов, думал о Полине. У нее, у Нижней Тунгуски, глаза при свете странно меняются. Становятся черными, глубокими. Черных прожекторов не бывает, но будь — так же вспыхивали бы.
Толкнулась в дверь: «Поможешь шкап отпихнуть?»
И засмеялась, пропуская его в дверь. «Писателю, — засмеялась, — необязательно быть хромым. Палку-то свою оставь». Такой у нее был язык.
А Иванов попытался протиснуться мимо нее и застыл.
В простенке между узкими окнами в комнате Полярника висел новый плакат в три краски. Полина его только что повесила. На плакате — девушка в белом платочке, строгие черные глаза, внизу коротко: «Не болтай!». Рисовали девушку, будто с Нижней Тунгуски, ну, вылитая.
Будь начеку. В такие дни
подслушивают стены.
Недалеко от болтовни
до сплетни и измены!
У стены — два ящика водки, новый велосипед, какие-то непонятные коробки, мешковина, в мешковину тоже что-то завернуто. Денежная реформа прошла в декабре прошлого года. С шестнадцатого по двадцать девятое декабря нужно было обменять всю имеющуюся наличность, если она, конечно, у тебя имелась. А вот наличность Полярника можно было менять в течение целых четырнадцати дней, он работал далеко — за Полярным кругом, к таким особое уважение. Полярник Полине оставил доверенность, так что поработала она неплохо. Похоже, скупила все, что можно было скупить, что не портится от хранения, карточную-то систему отменили. А что у нас дольше всего не портится? Правильно, водка. А еще что? Правильно, велосипед, если не дать ему заржаветь. Полярник приедет, удивится — неужели все куплено на его рубли? На твои, на твои, скажет Полина, на твои, смелый исследователь! Полярник, говорят, новую реку открыл на Севере, а здесь у него тоже такая полноводная река— Нижняя Тунгуска.
Иванов так и уставился на плакат, а Полина поднырнула под руку, и он ее обнял.
Полярник вернется, увидит плакат «Не болтай!» — возрадуется. Да и как по-другому? Рука Иванова сама собой, без всяких мыслей скользнула по плечу Полины, а она уже повернулась и медленно потянулась к нему. Дверь не закрыта, ох, не закрыта. Зубы блестят, как у негритянки.