Детектив опешил, увидев стоящего перед камином Тайтуса Нивена, одетого, как и в прошлый раз, в элегантный сюртук и в до блеска начищенных, хотя и далеко не новых, ботинках из тонкой кожи. Даже его лицо, казалось, по-прежнему выражало насмешливое презрение к самому себе. А хозяйка дома находилась совсем рядом с ним, как будто они о чем-то беседовали в тот момент, когда распахнулась дверь. У Монка возникло такое ощущение, словно он помешал их разговору.
Женевьева выступила вперед, и на лице у нее появилось выражение заинтересованности и тревоги. Она оставалась столь же бледной, что и раньше, и возле ее глаз и рта по-прежнему лежали темные тени, однако теперь эта женщина уже не казалась такой напряженной и охваченной беспредельным отчаянием. Сыщик увидел на редкость привлекательную женщину, и если бы он не познакомился с Друзиллой Уайндхэм, то мог бы задуматься над этим гораздо серьезнее.
– Здравствуйте, мистер Монк. Вы собираетесь сообщить мне какие-нибудь новости? – спросила хозяйка дома.
– Не те, какие вам бы хотелось услышать, миссис Стоунфилд, – сразу предупредил ее гость, – однако мне удалось найти Кейлеба в Гринвич-Маршиз.
Женевьева торопливо сглотнула, и глаза у нее расширились. Тайтус Нивен, словно ненароком, приблизился к ней на шаг и теперь стоял, пристально глядя на Уильяма с выражением испуга на лице, которое, однако, вскоре сменилось решительностью.
– Что он сказал? – спросила женщина.
– Что он убил Энгуса, но я ни за что не смогу этого доказать. – Монк замялся. – Простите меня.
Ему хотелось добавить к этим словам что-нибудь еще, однако он не находил ничего, что соответствовало бы действительности или, по крайней мере, могло бы успокоить его клиентку. Сейчас ему удалось лишь положить конец мучительному состоянию, в котором она находилась, разрываясь между надеждой и отчаянным ужасом. Это казалось сыщику несправедливым, чего она абсолютно не заслуживала.
Тайтус осторожно тронул Женевьеву выше локтя, и она, как будто сама того не замечая, взяла его руку.
– То есть вы больше ничего не сможете сделать? – шепотом проговорила дама, изо всех стараясь придать своему голосу ровный сдержанный тон.
– Нет, я имею в виду не это, – ответил Монк, тщательно обдумывая собственные слова, чтобы ненароком не ввести ее в заблуждение. При этом он гнал прочь неприятные мысли о Нивене, смутно вырисовывающиеся у него в сознании. – Я не возлагаю слишком больших надежд на то, что сумею доказать его вину, хотя это не кажется мне абсолютно невозможным, но я, несомненно, буду продолжать искать доказательства смерти Энгуса – при условии, конечно, что вы по-прежнему этого желаете.