– Не слишком-то много, – с озабоченным видом заметил Ивэн. – Вы говорили, ей больше тридцати лет и она до сих пор не замужем? Не правда ли, это весьма странно для столь привлекательной молодой женщины… Может быть, она овдовела?
– Я не знаю. – Монк настолько наслаждался обществом Друзиллы, что ни разу не удосужился поинтересоваться подобными вещами. Лишь сейчас он убедился, до какой степени легкомысленно себя вел.
– Я могу предположить, ее речь была грамотной? – продолжал Джон. – Это, по крайней мере, позволит отнести ее к определенному классу общества.
За соседним столиком устроилась влюбленная пара. Юноша и девушка украдкой прижимались друг к другу, не переставая весело смеяться.
– Да… Она весьма неплохо воспитана, – согласился детектив.
– Но ее вряд ли можно назвать настоящей дамой, – добавил его собеседник с неожиданным юмором, хотя и довольно сухо. – Эти сведения нам не слишком помогут. Я для начала займусь делами, где кого-то повесили или кто-то умер в тюрьме и к которым имеет отношение женщина, чья внешность более или менее совпадает с вашим описанием. Она может являться родственницей или близкой знакомой кого-нибудь из участников этой трагедии.
– А еще речь может пойти о ком-либо из тех, кого мне не удалось поймать, – неожиданно пришла сыщику в голову новая мысль. – Возможно, я не сумел раскрыть какое-то дело, и преступник остался безнаказанным. Что, если она считает, что по моей вине не смогла восторжествовать справедливость?
Ивэн поднялся на ноги, чуть наклонившись над столом.
– Не делайте эту историю тяжелее, чем она есть на самом деле, – тихо сказал он. – Давайте начнем с того, что кажется более очевидным. Как бы то ни было, – на лице сержанта появилась улыбка, – у вас, насколько мне известно, почти не оставалось нераскрытых дел.
В ответ Монк промолчал, наблюдая за направляющимся к выходу Джоном. Возле самой двери тот обернулся и едва заметно отсалютовал детективу рукой, как бы призывая его этим жестом сохранять мужество.
Вторую половину дня Уильям провел вместе с полицейскими, прочесывающими «кошками» речное дно в районе Собачьего острова и напротив Багсби-рич и обыскивающими портовые сооружения, бухты и закоулки прибрежных трущоб. Они не побрезговали проверить даже несколько свинарников, мусорных куч и выгребных ям. Во время поисков удалось обнаружить немало свидетельств человеческой низости, жестокости и трагических событий, в том числе и два трупа. Однако ни один из них не мог быть телом Энгуса Стоунфилда: это были тела ребенка и женщины.
Вернувшись домой в сумерках, Монк находился в состоянии, близком к отчаянию. Ему еще не приходилось видеть столь ужасающей нищеты, а кроме того, он страшно устал и все его тело разламывалось от боли; вдобавок он продрог до костей. У сыщика промокли ботинки, и он больше не чувствовал пальцев на ногах. Все, больше он не будет заниматься поисками тела вместе с полицией! Уильям невольно ощутил какое-то новое уважение, глубокое и болезненное, идущее из сокровенных уголков его души и заставлявшее его по-другому относиться к людям, которым приходится изо дня в день наблюдать такие картины и тем не менее сохранять мужество вместе с унаследованной с рождения добротой и надеждой. Сам он теперь испытывал нестерпимый гнев, понимая, что не может что-либо изменить. Разум твердил ему о бесполезности подобных ощущений, однако мужчина продолжал испытывать неприятные спазмы в желудке.