Она вздрогнула от смущения, вспомнив, как очень давно, еще до начала Крымской войны, получила такое письмо от одного молодого человека, которого ее отец считал весьма подходящей парой для дочери. В том письме содержалось немало горячих признаний, показавшихся ей довольно фамильярными. Это признание в любви повергло мисс Лэттерли в страх, поскольку заявлявший о своих чувствах юноша даже не видел ее раньше и знал о ней лишь понаслышке. Мысль об этом вызвала у нее неприятное ощущение даже сейчас, и она никогда не испытывала желания увидеться с этим человеком.
Впрочем, медсестра хорошо запомнила обстоятельства их встречи. Это произошло за обеденным столом в доме ее отца. Мать Эстер, не имевшая понятия о переживаниях дочери, с улыбкой на лице сидела в дальнем конце стола, ласково глядя на нее и делая иногда радостные замечания насчет семейного счастья, тогда как сама девушка, густо покраснев от нестерпимой неловкости, готова была отдать что угодно, лишь бы поскорее выбраться отсюда. Она до сих пор ощущала на себе взгляд этого проклятого парня и представляла, какие мысли, наверное, вертелись тогда у него в голове. Тот вечер некоторое время казался ей самым худшим из всех вечеров в жизни.
Если б этот человек не написал того письма, ей бы, наверное, не пришлось тогда так страдать, и она, возможно, даже сочла бы его привлекательным. Он отличался весьма приятной наружностью, казался довольно умным и не слишком самоуверенным – в общем, на вид был вполне неплохим человеком.
Какой же вред способно нанести письмо, если в нем сделан излишний упор на интимные чувства или его автор намеренно стремится ускорить события!
И тут Эстер неожиданно показалось, что комнату залил нестерпимо яркий свет. Конечно! Она нашла выход! Возможно, он не совсем соответствовал моральным принципам… с этой точки зрения, он мог показаться весьма спорным. Однако Монк находился в таком отчаянном положении…
Главный вопрос заключался в том, кому ей следовало отправить письма. Их должны получить люди, принадлежащие к одному и тому же кругу, что и Друзилла, иначе ее усилия скорее всего останутся напрасными. Однако мисс Лэттерли не имела представления, кто вращался в высших кругах общества, потому что не интересовалась этим в течение уже многих лет.
Теперь это стало для нее вопросом первостепенной важности.
Немного поразмыслив, девушка пришла к выводу, что Калландра, наверное, знает об этом немногим больше, чем она сама. Если леди Дэвьет даже обладала какими-то сведениями о высшем свете, она наверняка получила их случайно, а не намеренно. В мире вряд ли существовала другая женщина, которую меньше, чем Калландру, интересовали бы светские сплетни о том, кто с кем ужинал или танцевал и тому подобные новости.