– Уничтожить бомбу! – повторял Филимон Квирикадзе с разных трибун в Лондоне, Париже, Мюнхене.
Однажды утром в гостиничном номере появились пограничник Карацупа со своей собакой, из шерсти которой сыпались по паркету голубые искры. Казалось, что пришедшие добрались из СССР до Детройта по линиям высоковольтных передач.
– Филимон Андреевич, есть мнение прервать вашу программу и вернуться домой.
– Сейчас?
– Сейчас.
– Сообщите Соне.
– Она уже собралась.
– А Корнелий?
– Он поехал за аккордеоном, который вчера оставался в клубе “68”.
Появилась Соня Попова.
– Соня, а вы совсем не изменились! – сказал Карацупа. – Я летел и думал, встречу этакую американочку, а вы всё такая же пионервожатая…
Рано утром серебристый лайнер “Аэрофлота” поднял их над Америкой.
* * *
Десять лет спустя происходит не совсем понятная сцена, как-то драматургически не подготовленная.
Культмассовик Корнелий Квирикадзе стоит у ворот анарской туристской базы, беседует с друзьями и поглядывает на туристок, выходящих из ворот турбазы.
Подъезжает автобус “Икарус”. Неожиданно в толпе туристов Корнелий замечает чуть располневшую, но такую же красивую, как в начале семидесятых, Соню Попову. Краски поблекли, глаза не имеют того блеска, но все же это Соня Попова. Корнелий бросается к ней. Соня узнает его. Объятия. Поцелуй.
– Где твой дядя, Корнелий?
– Дядя в поездке.
– Он на том же поезде?..
– Да.
– Всё такой же недотрога?
– Да, Соня. Постарел…
– Твой дядя не может быть старым… С того момента, как я неожиданно для себя полюбила его, я поняла, что он святой… Ради него я бросила блядки (так она сказала), работаю в Златоусте, преподаю в музыкальном техникуме…
Дальше в описании встречи Сони и Корнелия идут страницы элегического настроения: анарский осенний парк, минеральный источник, стаканы теплой негазированной воды (автор пишет, что все края стаканов кем-то изгрызены), неожиданный поцелуй, ответный поцелуй, ночной киносеанс в пустом зале, объятия, слова: “Соня, я так любил тебя, Соня, я сходил по тебе с ума в той нашей поездке… Я хотел броситься в Ниагарский водопад, а когда однажды тебя увез друг Никсона, такой узколицый красавец…”
– Конгрессмен от штата Техас Рон Вудс. Да, он был очень забавным…
– Он повез тебя на вечеринку к Фрэнку Синатре, откуда ты вернулась под утро… Я всю ночь точил нож, но, на счастье твоего кавалера, заснул…
– Бедный мальчик!
– Соня, я очень любил тебя…
Они прижались друг к другу, обвязались Сониным кашне и так просидели весь киносеанс. Корнелий слышал биение Сониного сердца, спрятанного под влажной кофточкой, впитавшей в себя осеннюю сырость анарского парка. Соня хотела вернуться на турбазу. Корнелий попросил: “Прошу, не оставляй меня”. Они пошли к знакомому Корнелия, но тот не принял их – к нему приехала сестра с мужем. Пошли в санаторий – там случилась кража: у отдыхающей пропали серьги и трехпроцентные облигации. Милиционеры ходили по этажам с двумя собаками.