Валерий Мокерия насладился нашим непониманием рассказа и продолжил:
– Думаю, вы не догадались о причине, заставившей Маро совершить полукругосветное путешествие, поэтому подсказываю: между домами брата и сестры протекает ручей.
Никто из нас не понял подсказку. Капитан Мокерия улыбнулся:
– По одну сторону ручья – Турция, по другую – СССР. Все, что я сейчас расскажу, произошло на моих глазах. Я служил на границе, был младшим лейтенантом погранвойск.
Ручей, который кто-то назвал Уши Осла, – это государственная граница, охраняемая строжайшим образом: пушки, автоматы, гранаты, собаки, начальник заставы, капитан по фамилии Пушкин, Александр Сергеевич. Тут вы должны мне поверить, именно так звали крупнотелого рыжеволосого капитана погранвойск.
Ручей Уши Осла делил деревню на две равные части: советскую Сио и турецкую Сио.
Советские родственники смотрели на турецких, а те на советских кто в бинокль, кто в подзорную трубу, кто просто так, смотрели и молчали.
В 1937 году вышел строгий указ: не разговаривать с иностранцами! В случаях свадьбы, рождения ребенка или чьей-то смерти, когда надо сообщить другой стороне, деревня Сио начинала петь. Это был выход из ситуации: в указе Министерства госбезопасности петь не запрещалось. Жители Сио (с одной и другой стороны) выносили на балконы, во дворы столы, разливали в стаканы вино и пели такие тексты: “У Амалии родился мальчик. Четыре кило двести грамм…”
С турецкой стороны слышны ответные голоса: “Как назвали мальчика?”
Советский хор распевал: “Виссарион”.
Турецкие голоса довольны: “Хорошее имя. Так звали отца великого Сталина”.
Советский хор ликует: “Наш мальчик – Виссарион Иосифович, ведь мужа Амалии звать Иосиф”. Турецкий хор: “Сталин наоборот?”
Турки предупреждают: “Скажите Иосифу, мужу Амалии, пусть поменьше пьет. Мы видели, как он пьяный упал в Уши Осла и чуть не уплыл в нашу сторону. А ребята Пушкина Александра Сергеевича стреляют метко…”
Не считая этого инцидента, когда муж Амалии Иосиф спьяну чуть не заплыл в Турцию, случаев нарушения государственной границы не было, почти что не было. Разве что осел или корова забредет в Турцию, не зная, что это заграница. Так и турецкие бараны, или ослы, или коровы имели глупость не знать границ и забредали в недозволенные места. Как разрешались такие недоразумения? К Пушкину приходил пострадавший, чей осел, свинья, баран или корова сбежали за границу. Пушкин, получив бутыль чачи, писал бумагу, которая именовалась именно так: “Нота советского правительства турецкому правительству и описание нарушения границы животным (порода, возраст, цвет, другие приметы)”. Пушкин надевал парадную форму, шел с трубачом погранзаставы к условному месту, и трубач трубил. Вызванный трубой турецкий капитан с суровым выражением лица выслушивал содержание ноты правительства СССР, трубач входил в воды ручья и передавал листок турецкому правительству. Турки или находили осла-корову-свинью-барана, или нет. То же случалось в случае побега турецких животных. Так жила граница. Случаи нарушения ее гражданами СССР или турецкими (американскими, английскими, немецкими) диверсантами были чрезвычайно редки.