– Что значит – моя дочь? Я против.
– Но вы же согласились, что в Петербурге я буду вашей племянницей.
– Племянница – пусть. Католический священник не может иметь детей. Да и по возрасту вы не можете быть моей дочерью.
– Сколько же вам лет? На вид никак не меньше пятидесяти.
– А это, сударыня, уже не вашего ума дело!
Бедный аббат! Ему было сорок четыре. Выглядел он великолепно и знал об этом. Господь хранит от ранней старости слуг своих. Но этой паршивке и грешнице видно доставляет удовольствие его дразнить.
Николь раздражала Арчелли до крайности именно потому, что выглядела очень привлекательной. Нельзя сказать, чтобы аббат воспылал страстью, это не пристало его сану, но он почувствовал вдруг, что под сутаной бьется сердце мужчины, а плоть, орудие дьявола, давала тому подтверждение. Что бы он хотел получить в дар от судьбы? Не о каком телесном романе, разумеется, не может быть и речи, но он мечтал, что красавица Николь отзовется на его чувства. А далее… в момент решительного объяснения он скажет – нет! Церковь поставила меж нами преграду. Смирись! И она смирится, и будет страдать, потому что женщине трудно выжечь любовь из сердца. Она будет страдать, а он утешать. И пусть это длится долго-долго, сколько хватит времени и сил.
– Ну и шут с вами – племянница, так племянница. Вы едете в дом князя… например Нарышкина, чтобы учить его детей французскому и итальянскому языкам…
– Нарышкин не подходит, это слишком известная в Петербурге семья.
– Ну, хорошо, придумайте другую семью. Главное, что вы наняты туда гувернером, а я увязалась за вами. Поляки захватили нас в плен, обобрали до нитки, отняли карету. И всё! А теперь уходите. Я буду переодеваться.
Мужчины покорно встали и вышли из комнаты.
Когда мадам де ла Мот, одетую в простенькое платьице, неприметный плащ и, конечно, розовый шарф, куда же без него, вели вместе с аббатом к каретному сараю, он высказал первую, с точки зрения Николь, здравую мысль.
– Мы сыграем наши роли, доберемся до русской столицы. Но ведь князь Козловский занимает определенное место в Петербурге. Что, если он вращается в свете? Мы можем столкнуться с ним нос к носу в гостиной Бирона. Как в таком случае мы объясним этот наш маскарад. И что он нам скажет?
Николь задумалась только на мгновенье.
– Ничего не скажет. Говорить буду я. А пока нам надо быстро и безопасно добраться до Петербурга. А потом я что-нибудь придумаю!
А он не так глуп, как хочет казаться, подумала она про аббата. И камзол на нем сидит, как влитой. И лет ему не пятьдесят, а гораздо меньше. Экий франт!