— Мне не терпится увидеть, как он округлится, — проговорил Тристан, делая глубокий вдох, чтобы ощутить едва уловимый аромат ее возбуждения.
Следующий поцелуй — крепкий, любящий — предназначался ребенку, почивающему в ее лоне.
Имоджен зажмурилась, чтобы не заплакать. Его благородство и любовь были поистине ошеломляющими.
Словно почувствовав настроение девушки, Тристан решил отвлечь ее. Он опускался по простыне вниз до тех пор, пока ноги Имоджен не оказались у него на плечах. Проникая в самую глубь, его рот творил настоящие чудеса, вкушал сладость ее плоти.
Имоджен не смогла сдержать возглас удивления и привстала на локтях. Ее прекрасный возлюбленный между тем уже дразнил языком крошечный узелок. Наградой ему стал гортанный стон наслаждения. Бедра девушки сжались, когда он с помощью языка и пальца вознес ее к ослепительным вершинам блаженства, которое прежде она находила только в его объятиях.
— На вкус ты такая же сладкая и пряная, как крепленое вино, дорогая! — прошептал он, целуя внутреннюю поверхность ее бедер. — Я хочу насытиться тобой, выпить всю до дна, пока окончательно не опьянею!
Подтверждая эту решимость, мужские губы вновь опустились к источнику. Имоджен успела заметить его лукавую усмешку. Разумеется, он предвидел ответ. Он быстро довел ее до кульминации — во второй раз и в третий. Послышался пронзительный крик, и, к собственному смущению, Имоджен, содрогаясь в волнах наслаждения, поняла — это кричала она.
Герцог поднял голову, их взгляды встретились. Было видно, что он весьма доволен собой. Он всегда добивался, чего хотел, и ей пора было с этим смириться…
После пятого экстаза Имоджен задыхалась и с трудом могла пошевелить рукой.
— Довольно! — взмолилась она. — Если ты хотел, чтобы у меня растаяли кости, — что ж, у тебя получилось! Хотя это очень дурно с твоей стороны. Будешь продолжать — я не встану с кровати без посторонней помощи!
И он еще имеет дерзость насмехаться над ней! Имоджен ответила ему слабой улыбкой. Как можно укорять его, когда он выглядит таким счастливым? Во взгляде не осталось и намека на обжигающую ярость, которая так испугала ее там, в спальне его матери…
— Ты разгадала мои низкие намерения, правда? — проговорил он, медленно вставая на ноги.
Она засмеялась, а он поцеловал ее в живот и начал подниматься губами вверх, пока не оказался с ней лицом к лицу.
— Была бы моя воля, с этой ночи ты бы уже спала здесь, со мной. Считаю своим долгом видеть тебя довольной и с растопленными костями!
— Кто-нибудь когда-нибудь умирал от избытка удовольствия? — спросила Имоджен.