Единственный мужчина, которого ей до этого доводилось видеть без сюртука, был ее отец. Глаза Имоджен расширились, когда она уставилась на льняную рубашку, красиво обтянувшую грудь Блекберна. При дневном свете рубашка казалась ослепительно белой.
— Мне бы не хотелось, чтобы вы думали, будто я готова отдать вам свою невинность!
«И что со мной можно будет потом обращаться так же, как с той рыжей!»
Блекберн шагнул к ней.
— Мне нравится, как вы со мной флиртуете, миледи!
— Неужели? — улыбнулась она и отбежала в сторону, чтобы он не поймал ее.
С губ герцога не сходила улыбка, пока они двигались по кругу, глядя друг другу в глаза.
— О да!
Тристан сделал обманное движение влево — Имоджен с радостным визгом увернулась в самый последний момент. Он только и успел, что провести рукой по ее бедру.
— Вы будете меня дразнить до тех пор, пока я не соглашусь продать свою душу, лишь бы только попробовать вас на вкус!
— Это было бы не слишком благородно с моей стороны, правда? — подмигнула она.
— Вы стóите усилий и даже пытки, Имоджен!
Он бросился вперед, но добыча с победным криком поднырнула под протянутой рукой и убежала к архитектурному «капризу».
Настигнуть ее не составило труда, и они повалились на траву. Имоджен едва дышала от быстрого бега, и в боку у нее кололо от хохота.
Она была безумно рада тому, что он увез ее с того скучного пикника.
Блекберн перекатился на бок, а она легла на спину и закинула руку за голову. Он нежно отвел от ее лица выбившиеся из прически пряди.
— Наверное, выгляжу я ужасно, — проговорила она, с нарастающим беспокойством глядя на его лицо, вдруг ставшее серьезным.
— Вовсе нет. На солнце ваши завитушки, вот тут, у лица, приобретают прелестный медово-золотой оттенок. Ваши глаза напоминают мне безоблачное вечернее небо, а ваши губы…
— Мои губы? — эхом отозвалась Имоджен.
— Ваши губы — запретный плод! — прошептал он, обводя ее красиво очерченный рот кончиком пальца. — А это — мой любимый десерт, искушение, которому я не могу противостоять!
Словно бы в доказательство своих слов, Тристан наклонился и поцеловал Имоджен. Прикосновение его губ было нежным и… молящим. Она почувствовала его руку на своем плече, и он притянул ее к себе — так, что их тела соприкоснулись. Вкус его поцелуя был соленым и солнечным, пахло от него чем-то особенным, свойственным только ему одному. Имоджен приоткрыла губы, и, к ее радости, он тут же откликнулся на это безмолвное приглашение. Их языки столкнулись, и нежная битва мягкой плоти с мягкой плотью довела ее почти до бесчувствия.
Возглас разочарования вырвался у девушки, когда он вдруг остановился.