– Просто… здесь так темно, а я…
– А ты боишься темноты. Я помню.
Она уткнулась головой ему в плечо.
Господи. Так, значит, она не преувеличивала. Это был не просто страх, а панический ужас. Он чувствовал, как она дрожит, понимал, как ей страшно, по участившемуся дыханию. Женщина, которая ничуть не боялась летучих мышей, крыс, призраков и изуродованных герцогов, едва не окаменела от ужаса…
Очутившись в темноте.
У Рэнсома пропало всякое желание насмехаться над ней или злорадствовать. И гнев, и похоть растворились в мрачной подавленности. Он обнял Иззи, привлек к себе и крепко прижал. Потому что он понимал ее страх так же хорошо, как знал собственную душу. Он тоже чувствовал себя несчастным, одиноким и перепуганным, блуждая в потемках.
– Все хорошо, – сказал он. – Здесь темно, но ты не одна. Здесь я.
Она снова вздрогнула.
– Это так стыдно, совсем по-детски… И такое продолжается с тех пор, как мне исполнилось девять.
– Что случилось с тобой в девять лет?
В таком возрасте испытывать страх перед темнотой уже поздновато. Может, подробный рассказ поможет ей избавиться от ужаса. Или хотя бы рассеет тишину.
– Раньше летом я часто гостила у моей тети в Эссексе. Дочерей у нее не было, только один сын, Мартин. Я о нем уже упоминала.
– Тот самый, который столкнул тебя в пруд?
– Да. – Она по-прежнему дышала прерывисто и говорила краткими, сдавленными фразами: – Он самый. Мерзкий, противный мальчишка. Он завидовал мне. И ненавидел меня. Только и ждал, когда я уеду. Когда ему случалось застать меня одну, он колотил меня. Придумывал злые прозвища. Этим он ничего не добился и тогда попытался утопить меня в пруду. Но и на этот раз у него ничего не вышло. Наконец он подстерег меня в саду, затащил в садовый погреб и запер там. От погреба до дома было шагов тридцать, вдобавок он был довольно глубокий. Никто не услышал, как я зову на помощь. Меня нашли только после того, как прошел целый день и вся ночь. Мартин наконец-то достиг своей цели. Увидев, что я в истерике и плачу без умолку, тетя Лилит отправила меня домой. С тех пор я ненавижу темноту.
Только теперь его осенило.
– Так вот почему отец начал рассказывать тебе сказки. Потому что ты боялась темноты.
– Да.
– И по той же причине утром, проснувшись, я всегда находил тебя внизу. Ты все еще боишься оставаться одна в темноте.
Она медленно вздохнула.
– Да.
Мрачно чертыхнувшись, Рэнсом принялся успокаивающе поглаживать ее спину.
– Этот твой кузен – злобный гаденыш. Надеюсь, он получил по заслугам.
– Ничуть. Сейчас он уже взрослый подлец и за все свои выходки был только вознагражден.