Иззи не решилась поправить его, чтобы не запятнать память родного отца, выставив его нерадивым транжирой.
– Да, он скоро будет здесь, – слабо подтвердила она. – Безусловно.
Лорд Арчер окинул взглядом зал, потом Иззи. И насмешливо вскинул бровь.
А потом совершил самый вопиющий и непростительный из всех возможных поступков.
Он покровительственно потрепал ее по голове.
– Вот теперь я вижу малютку Иззи Гуднайт! Вы и вправду любите приключения.
– М-да… – рискнула заговорить Иззи через несколько минут после ухода лорда Арчера, когда напряженное молчание стало невыносимым. – Неловко получилось…
– Неловко? – Герцог вышагивал по залу, размахивая руками. Потом вдруг остановился и снова повторил: – Неловко!
Этот возглас разнесся по огромному залу, отразившись от сводчатого потолка.
Иззи стояла неподвижно. И на самом деле чувствовала себя неловко.
– Отрочество, – продолжал он, – неловкий возраст. Явиться на свадьбу бывшей возлюбленной – это неловко. Предаваться любви в седле – неловко.
По крайней мере, с первым утверждением Иззи могла согласиться. А во втором и третьем случаях была готова поверить герцогу на слово.
– Но никакой неловкости в нынешнем положении нет, – заявил он. – Это предательство.
– Предательство? – Иззи крепко вцепилась в бумаги. – Я точно знаю, что никакого предательства не совершала, ваша светлость. Я не просила лорда Линфорда завещать мне замок. Я знакома с ним ничуть не ближе, чем с вами.
– Линфорд не имел никакого права распоряжаться этим замком. – Низкий голос герцога прозвучал жестко. – А меня вы совсем не знаете.
Возможно. Но она бы не отказалась. Несмотря ни на что. Этот человек заинтриговал ее.
Теперь, когда они вновь остались вдвоем, Иззи воспользовалась случаем, чтобы разглядеть собеседника. Если бы не шрам, его лицо выглядело бы гордо и благородно – с резко очерченными скулами и широким квадратным подбородком. В светло-каштановых с рыжеватым оттенком волосах, похожих на львиную гриву, поблескивали золотистые пряди. А его глаза… это были кельтские глаза. Темные, широко расставленные горизонтальные прорези на лице. Настороженные глаза.
Эти глаза казались бы непроницаемыми, даже будь герцог зрячим. Если бы не случай со свечой, Иззи понадобилось бы несколько часов, чтобы заподозрить, что этот человек слепой.
Ей хотелось задать ему сотню вопросов. Нет, тысячу. И самый дурацкий из них настойчивее всех вертелся на самом кончике языка.
«Вам вправду доводилось предаваться любви верхом на лошади? – желала спросить она. – И что из этого вышло? Ваш шрам – напоминание о том случае?»