Мне не впервой придется воспользоваться Вашим гостеприимством. Сегодня вечером руки у меня холодноваты, но рукопожатие, как и прежде, исполнено сердечного тепла.
Вечно Ваш У.С.
P.S. Не напоминает ли Вам кое о чем Глостерская башня? Скажем, о глостерской темнице?»
Уолтер тотчас же отнес открытку в отделение полиции и спросил, не может ли он рассчитывать на охрану полиции на время уик-энда. Улыбнувшись ему, дежурный офицер сказал, что он уверен, что это шутка, но он поручит кому-нибудь последить за его жилищем.
— Вы до сих пор не представляете себе, кто бы это мог быть? — спросил он.
Уолтер покачал головой.
Это было во вторник. У Уолтера Стритера была масса времени, чтобы поразмыслить о предстоящем уик-энде. Сначала ему показалось, что он до него не доживет, но, как ни странно, уверенность его не убывала, а росла. Он засел за работу так, будто он может что-то сделать, и вскоре обнаружил, что может. Не так, как прежде, но, как ему показалось, даже лучше. Словно нервное напряжение, в котором он жил, подобно кислоте, рассосало пелену непроизвольных мыслей, стоявших между ним и его работой. Сейчас он был к ней ближе, и его герои не безропотно покорялись его указаниям, но самозабвенно, всем своим существом участвовали в тех испытаниях, через которые он их проводил. Так проходили дни, и когда в пятницу забрезжил рассвет, то казалось, что этот день был таким, как все, пока что-то одним толчком не вывело его из состояния транса, в котором он пребывал, и он внезапно спросил себя:
— Когда начинается уик-энд?
Длинный уик-энд начинается в пятницу. Его снова охватил страх. Он пошел к входной двери и выглянул на улицу. Это была пустынная загородная улица с домами, построенными, как и его собственный, в стиле Регенства. Высокие массивные столбы ворот венчались кое-где полукруглыми чугунными консолями. Фонари по большей части были неисправны: зажигались всего два или три. По улице медленно проехала машина, несколько человек перешло с одной стороны на другую. Все было нормально.
За день он выходил на улицу несколько раз и не заметил ничего необычного. Так что когда наступила суббота и никакой открытки не последовало, страхи его улеглись почти совсем. Он даже чуть было не позвонил в полицию сказать, чтобы не беспокоились и никого не присылали.
Свое слово они сдержали и действительно прислали кого-то. Во второй половине дня, как раз в то время, когда чаше всего появляются приезжающие на уик-энд гости, он направился к дверям и меж двух незажженных фонарей увидел полицейского, первого, какого ему довелось увидеть на Шарлотт-стрит. По тому облегчению, которое он испытал при виде его, он понял, в какой тревоге он жил. Он почувствовал себя теперь в большей безопасности, нежели за всю свою жизнь, и даже чуточку стыдился того, что причинил лишние хлопоты и без того занятым людям. Может, ему нужно пойти и поговорить со своим неизвестным защитником, предложить ему выпить чашку чая или пропустить стаканчик? Было бы недурно услышать, как он посмеется над фантазиями Уолтера. Но нет. Его безопасность, как ему казалось, будет больше обеспечена, если будет исходить из безличного, анонимного источника. «Охрана полиции» звучит куда внушительнее, чем какой-нибудь «констебль Смит».