— Но…
— Таков указ лорда. Вы оспорите его решение?! — возмутилась я, ставя книгу на прежнее место.
Дарго прыснул в кулак, я же оставалась предельно сурова.
— Но иначе наш род вымрет! — всхлипнула настоятельница. — Чем мы прогневали лорда Теней, что он отказался от наших подношений?!
— Не вымрет. — Я врала, не моргнув и глазом. — Следующие пять лет каждый путник, заехавший на постой в вашу общину, будет избран лордом, и из его семени родятся ваши дочери и сыновья. Пользуйтесь, но не убивайте ни мужчин, ни мальчиков.
Чуть позже загляну в Крово — зори ещё разок, удостоверюсь, выполняют ли сектантки моё требование, и совру лет на десять вперед. А там, глядишь, и забудутся прежние устои.
— Да, высокая леди!
Мы уезжали, провожаемые всей общиной, нагруженные продуктами и снадобьями. Нам разве что платочками вслед не махали, но обещали приютить и обогреть и меня, и моих спутников всякий раз, когда мы решим проведать здешние края. Вот так неэлегантно, зато без лишних затрат, я приобрела первых поданных, пусть и не теневой расы. Мелочь, а приятно.
— Ты как умудрился попасться, а, бдительный? — спросила, пришпорив лошадь. Дарго заметно покраснел.
— Да я бдел — бдел, а потом задумался, а та красотка уже у меня на коленках нежится. Ну я и думаю, не в койке же она меня замучает. Ан нет, именно в койке. Я укол почувствовал, а дальше как в бездну провалился. Просыпаюсь уже на алтаре. Задница мерзнет, у этих всех взгляды голодные, ужас какой‑то. До сих пор вспоминаю с дрожью.
— Зато какая смерть! Скончаться на ложе любви, — нараспев произнесла я.
— Сплюнь. Я не готов становиться отцом посмертно.
— Ну да, а вот при жизни придется. Эма‑то, может, уже того…
Мне вспомнились её поглаживания живота, и робкая улыбка, с какой она провожала наемника.
Тот не особо опечалился.
— Ну, надеюсь, у неё родится парень, который задаст жару этим ненормальным теткам.
На том и порешили.
Три месяца назад.
Ему попалась понятливая ученица. Сольд схватывала на лету, никогда не переспрашивала и редко спорила. Она с удовольствием погружалась в государственные дела, будь то проверка яблоневых садов или нудное судебное заседание, или часы просиживания за бумагами, или общение с хранителями, которые за разумное существо‑то её не считали. Но она не грубила, в любой ситуации сохраняла вежливость и благоразумие, словно была рождена для того, чтобы стать супругой высокого лорда.
Траушу не нравилась её решительность, как и то, какие чувства она в нем вызывала. Нет, не любовь, но неподдельное уважение. Но сильнее всего он не терпел имени. В Пограничье чтили букву «р» и детей называли резко, внушительно, но Сольд… Не имя — нота. Мелодичная, плавная, легкая как пушинка. Зачем такой нежной Сольд править Пограничьем, где всё погрязло в сумраке и дождях?