Трауш спустился в столовую и налил из графина в стакан воды, отпил. В окно светила луна, такая серебряная, почти белая. Её окружала россыпь бриллиантовых звезд. И в свете луны у окон кто‑то шевельнулся.
Это могла быть только Сольд. Вот уж кому не лежалось ночами в кровати — бдительный дворецкий постоянно заставал её то в холле, спешно накидывающую плащ, то во дворе, то в зале у не разожжённого камина, то в библиотеке. После жаловался лорду (дворецкий в принципе любил поябедничать на Сольд), а что тот мог сделать? Запретить ей выходить из комнаты после полуночи? На каком основании?
Она стояла, обхватив себя руками, в лунных лучах, не двигалась. Распущенные волосы, отросшие за три месяца, гладил легкий ветер. Ей было холодно в платье с коротким рукавом — это чувствовал не Трауш, но его туманы.
Лорд вышел на крыльцо. Воздух был свеж настолько, что перехватывало дух. Перешептывались травы и листва. Над садом нависло спокойствие, нерушимое, плотное. Сольд не сдвинулась и на сантиметр. Трауш подошел к ней сзади и без слов накинул на продрогшие плечи куртку. Девушка вздрогнула и сказала почти неслышно:
— Спасибо.
За последний месяц они сблизились. И в этом их единении чувствовалось нечто особенное. Не любовь и не супружеские отношения, но особое понимание, с полуслова, с полувзгляда.
С ней он оставался строг, иногда даже суров, но Сольд привыкла и на его жесткость отвечала мягкостью, которая сглаживала, успокаивала.
— Ложись в постель, — потребовал Трауш.
— Зачем? — искренне изумилась Сольд. — Погода прекрасная, безветренно, тихо. Слышишь?
Трауш прислушался. Стрекотали цикады, пронзительно и тревожно, так, словно о чем‑то предупреждали.
— Ты продрогла.
— Ничуть, — заспорила она, но куртку натянула. — Останься со мной, давай просто постоим.
Трауш подчинился, и на минуту мир вокруг исчез: осталась лишь тишина и темень, свет луны, пение цикад и девушка с именем Сольд.
— Тебе нравится в Пограничье?
Вопрос был совсем прост и незамысловат, но лорд придавал ему особый смысл. Как ей тут, с его порядками, его бытом, с ним самим? Добился ли он уважения, столь необходимого в браке?
Девушка ответила предельно честно:
— Тут лучше, чем в родительском доме, лучше, чем в академии и лучше, чем в рабстве…
Она замолчала, так и не сказав главного.
— Но хуже, чем хотелось бы?
— У вас свои традиции и законы, свое видение мира, иногда чуждое мне. Я определенно не чувствую себя здесь нужной.
Что ж, она не побоялась правды. И правда эта была горька. Хм, неужели она переживает, что не смогла стать своей для теневого государства?..