— Смейся сколько хочешь, но мне нет смысла за все это браться, если ты собираешься в последнюю секунду все испортить.
— По-твоему, я совсем не в состоянии держать себя в руках? — спросил Купер, пристально на нее посмотрев, и Порция в очередной раз невольно им залюбовалась. Как же он красив! Не той классической красотой, какой по праву мог гордиться Далтон, а более грубой, но при этом и невыносимо притягательной. Горбинка на когда-то сломанном носу, крошечный шрам под правым глазом и чуть больше — на щеке. Живое, яркое лицо, загар, заработанный тяжелым трудом на опасных склонах. Покоряя эти склоны, оставившие на нем неизгладимый след, Купер, вероятно, пытался найти настоящего себя. И похоже, ему это удалось.
Глядя на это лицо, Порция словно читала книгу, погружалась в историю целеустремленной борьбы и опасных приключений, и ей вдруг безумно захотелось протянуть руку и погладить эти прекрасные шрамы.
Черт, она же буквально пожирает его глазами! Да при этом еще и навалилась на него всем телом! Так нельзя, о чем она вообще думает?
Желая хоть немного отдалиться от него, Порция вернулась на свое место.
— Ладно, я постараюсь, — пообещал Купер.
— Я серьезно. Может, фанаты и без ума от твоих выходок, но члены совета директоров воспринимают их лишь как очередные свидетельства твоей незрелости.
— Слушай, я вполне в состоянии ходить с застегнутой ширинкой, вся та история с моделью и олимпийской медалью…
— Лишь часть твоего образа плохого парня. Я все понимаю.
— Нет, ничего ты не понимаешь. — Глубоко вздохнув, Купер провел рукой по волосам. — Раньше я специально откалывал подобные номера. Стремился что-то доказать Холлистеру и ему подобным. Это незрелая глупость, но тогда мне было всего двадцать два. И я уже давным-давно не встречаюсь с моделями, все это в прошлом.
Несколько секунд Порция безмолвно разглядывала впервые выглянувшего из-под маски очаровательного плейбоя Купера.
Как же хорошо она его понимала! Сама она еще в раннем детстве научилась смешиваться с окружающими и не высовываться.
— Извини. Я не хотела говорить так, словно сужу тебя свысока.
— Слушай… — Купер еще раз вздохнул. — Именно за этим я тебя и позвал. Я сам виноват, что создал себе такую репутацию, просто я хочу, чтобы ты поняла: на самом деле я не такой. Уже. Я заслужил огромную честь, но не сумел ее оценить.
— Ты не обязан ничего объяснять.
— Я переспал с той моделью, но мы едва знали друг друга. А потом, когда меня не было рядом, она «позаимствовала» медаль и устроила фотосессию, о которой я узнал, лишь когда эти фотографии появились на каждом углу, а Олимпийский комитет вызвал меня на ковер.