– Как это сделал ты, выбрав Анну? – спросила она. Вопрос застал его врасплох.
– Как это сделал я, – ответил он и только тогда понял, что хотя бы частично это было правдой. Но – на всю жизнь? Он вспомнил отчаяние, которое он ощутил в своей жене этой ночью.
Дорис обняла его за шею и поцеловала, сначала в одну щеку, затем в другую, и наконец прямо в губы. Когда она отстранилась, у нее на глазах стояли слезы.
– Как я теперь сожалею, – сказала она, – что я вынудила тебя говорить первым. Весь год я хотела рассказать тебе, как мне стыдно за мое детское поведение и как я рада, что ты вызволил меня из положения, которое стало бы вскоре невыносимым.
Он улыбнулся ей.
– Ты делаешь это слишком редко, – заметила она. – Когда ты улыбаешься, ты становишься именно тем братом, которого я помню. Да, теперь я верю, что ты действительно: мой брат.
Он засмеялся, а она снова взяла его под руку и повела в глубину сада по тропинке, ведущей прочь от дома.
– Я очень рада, – сказала она, – что ты не женился на Генриетте, Люк. Жаль, что Джордж на ней женился.
Он весь сжался.
– У Джорджа не было выбора – и, если он был несча тен, он это вполне заслужил.
– Брось, – сказала она, – ты ведь сам не веришь в это Люк.
– Я не хочу обсуждать этот предмет.
– Что за чепуха! – воскликнула она. – Не думаешь же ты, что Джордж взял Генриетту силой?
У него не было ни малейшего желания с кем-либо говорить об этом, и меньше всего – с сестрой. Где-то в глубине души все еще была затянувшаяся, но глубокая и болезненная рана, которая очень легко могла вновь открыться и начать кровоточить. В прошлом была потеря Генриетты. И еще одна, может еще более тяжелая потеря – потеря Джорджа, его любимого брата.
– Был ведь ребенок, Дор, – сдержанно проговорил он, – и поэтому Джордж женился на Генриетте. Ты ведь не думаешь, что это был мой ребенок?
Она фыркнула.
– Дети видят гораздо больше, чем это кажется взрослым, – сказала она. – Я много видела, Люк. Она положила глаз на Джорджа, как только он вернулся из турне – такой красивый и блестящий. И потом, конечно, он был маркизом и папиным наследником. Она флиртовала с ним, едва ты успевал отойти или отвернуться. Она хотела стать маркизой и герцогиней.
– Дорис! – Его голос был холоднее стали. – Позволь тебе напомнить, ты говоришь о своей невестке, позволь тебе напомнить. Так что замолчи, или сменим тему.
Но ей было уже не остановиться.
– Но я говорю и о моем брате тоже, – почти прошипела она, – кстати, и о твоем. Не может быть, чтобы все эти годы ты считал его таким негодяем. Во всяком случае ты не должен считать его таковым. Да, там было обольщение. Но обольстительницей была Генриетта, я клянусь тебе. Джордж только поддался минутной слабости и расплачивался за нее всю свою жизнь. Бедный Джордж.