Перед нами лежит суровая и хмурая горная страна — Центральные Саяны. Но время не позволяет долго любоваться открывающейся панорамой. Начинаем спуск в цирк.
Здесь царит такая же глубокая тишина, как и на вершине. Нога беззвучно тонет в подушке мхов, то ярко-зеленых, то темно-лиловых. На цирк уже упала густая тень, и тень эта медленно вползает по склону, а выше ее, розоватые в закатном солнце, стоят стены Грандиозного. Отсюда, снизу, они кажутся неприступными.
По долине идем уже в полной темноте, путаясь в высокой траве и обходя заросли ольховника. Наше сегодняшнее пристанище — несколько кедров, таинственным образом взобравшихся на каменную глыбу. В центре ее — огромная сухая коряга. Когда мы поджигаем ее, она вспыхивает, как порох, пламя гудит и рвется вверх, на нас сыплются тлеющие ветки кедров.
Кастрюлю повесить некуда, но жар так велик, что она закипает, стоя на земле рядом с пылающей корягой. Мы сушим одеяла и предвкушаем ужин, как вдруг происходит катастрофа: подгоревшая коряга рушится, подняв столб искр, и придавливает кастрюлю.
К огромному кострищу близко не подойдешь, мы пытаемся сдвинуть корягу топором и альпенштоками. Наконец помятая кастрюля извлечена из костра. Она полна углей и золы. Приходится опять идти за водой к ручью Разведчиков, метров за двести.
Вряд ли кто-нибудь из нас может сказать что-либо определенное о вкусе того ужина — он был уничтожен в один миг. Мы расстелили палатку на узловатых корнях кедров, влезли в спальный мешок и уснули как убитые.
День девятнадцатый
30 августа
Обратный путь показался вдвое короче, но мы все равно торопимся — хочется скорее к нашим, «домой». Ведь сегодня истекает контрольный срок, который мы им дали перед уходом.
Вот уже и «мертвые озера». Алик стреляет в воздух.
Через минуту долетает ответный выстрел, за ним второй, третий. Мы уже не идем, а почти бежим. Вот кедр с затеской, переправа через Кизир, наконец последние сто метров через густые заросли, и по поваленному дереву перебираемся на правый берег Пихтового, где стоят трое наших. В самый торжественный момент встречи и объятий в аппарате кончилась пленка, а Танюшка от волнения оступилась и зачерпнула ботинком воду. Но самое главное — мы опять все вместе! После бессвязных восклицаний и похлопываний друг друга по плечу начались более обстоятельные разговоры. И тут выяснилось, что за время нашего отсутствия в лагере произошло печальное событие — оторвался и ушел один из двух наших оленей.
Он ушел по следу каравана Николая Петровича. Ребята пытались его догнать, бегали до самого Мусового перевала. Но разве можно поймать в тайге ненагруженного, отдохнувшего оленя, который торопится к своему стаду. Кроме того, пропала Майнала.