Алекса лежала в собственных испражнениях — или в нескольких дюймах над ними. Смотрела прямо перед собой, но не видела меня. Волосы у нее были всклокочены, лицо белое, как мел, глаза глубоко запали. На ней был синий больничный халат, весь залитый рвотой.
Она еще не поняла, что ее освободили.
Я наклонился к ней, поцеловал в лоб и сказал:
— Привет.
Она смотрела прямо на меня. Я улыбнулся ей, и она заплакала.
Это было, наверное, последнее, что я запомнил.
Ненавижу больницы.
Увы, мне все же пришлось провести пару дней в больнице «Бет Исраэль» в Бостоне, куда мои друзья из ФБР любезно доставили меня на вертолете из Нью-Хэмпшира. Врач сказал, что у меня напряженный пневмотракс в результате тупой травмы. Назначил кучу рентгеновских снимков, вставил мне плевральную дренажную трубку, промыл и забинтовал рану на ноге и сделал укол против столбняка. Через три дня меня выпустили.
Диана ждала меня, чтобы отвезти домой.
— Я хочу повидать Алексу. Она еще в больнице?
— Да нет, она выписалась гораздо быстрее тебя. Ее лечили от обезвоживания. Проверили, с ней все хорошо.
— Сомневаюсь. Она дома?
— Да. В Манчестере. Не знаю уж, рада она этому или нет. — По дороге на Массачусетс-авеню Диана спросила: — Хочешь, приготовлю тебе ужин сегодня? Отпразднуем.
— Замечательно. А что празднуем?
Она поджала губы.
— Например, то, что ты спас этой девушке жизнь?
— Там целая команда работала…
— Опять ты за свое. За всеми признаешь заслуги, кроме самого себя. Со мной можно без этого.
Я был так вымотан, что не стал спорить.
— Давай устроим ужин у меня, — сказала она. — Не хочу быть первым человеком, который включил твою плиту.
Волны с громким плеском бились о камни внизу, ветер завывал. Небо, мрачно-серое, казалось тяжелым. В будке охранника никого не было. Я оставил машину на круговой дорожке, поднялся на крыльцо и позвонил. Через минуту дверь открылась.
— Никеле, — сказал Маркус и улыбнулся, но улыбка была невеселая. Вид у него был усталый и подавленный.
Я прошел за ним в гостиную.
— Так и не заговорила? — спросил я.
Маркус тяжело вздохнул и опустился в кресло.
— Она и из комнаты почти не выходит. Все спит да спит.
— После такого ей надо бы с кем-то поговорить.
— Знаю, Ник. Знаю. Может быть, потом захочет. Тебя она, кажется, всегда слушала. Ты-то как, Никеле, лучше?
— Совершенно здоров, — сказал я. — А вы все правильно делаете.
Он вопросительно посмотрел на меня.
— Встречаетесь с ФБР.
— А-а. Ну, это только потому, что Шеки пообещал мне сделку.
— Отдайте Гордону Снайдеру то, что ему нужно, — сказал я, — и ФБР будет на вашей стороне. Они могут оказать серьезное давление на прокуратуру.