Она покачала головой. Не прекращая разговора, она одновременно что-то набирала на своем «блэкберри».
— У тебя есть какие-нибудь идеи насчет «Меркурия»?
— Даже Маршалл не знает, что это такое. Откуда же мне знать?
— Маршалл говорит, что не знает. Может быть, это один из его офшорных фондов или еще что-нибудь. Деньги, которые он где-то отложил на черный день.
— Нет. Если похитители знают, что потеряли свои вложения, они знают и то, что он банкрот. Значит, «Меркурий» — это точно не про деньги.
— У таких людей всегда есть нычки, где они откладывают деньги про запас. Как белки орехи на зиму.
— Но почему бы не сказать просто — переведи три миллиона долларов такому-то и такому-то на офшорный счет или мы убьем девчонку?
— Не знаю, — призналась она.
— Ну, так может, это что-то более ценное, чем деньги? Какой-нибудь алгоритм для финансовых операций, например. Какая-нибудь схема инвестиционных вложений, которую он изобрел.
— Думаешь, он знает, но не скажет? Даже если его дочь погибнет из-за этого?
Долгое время я молчал.
— Трудно поверить, правда?
— Ты же его знаешь, — ответила она. — А я нет.
— Нет, — сказал я. — Я думал, что знаю его. Теперь уже не уверен.
— Хм, — сказала она. А потом еще раз.
— Что?
— О господи, только бы это не оказалось правдой.
— Ты о чем?
Я взглянул на Дороти. Она неотрывно смотрела на экран своего «блэкберри».
— Как там Алекса говорила? «Я все мечусь в непроглядной тьме»?
— Ну и что?
— Я погуглила. Ник, это строчка из песни. Она называется «Погребенный заживо».
Когда я высадил Дороти возле ее дома и нашел место на парковке возле моего, в деловом центре, было уже почти девять вечера. Место нашлось только в нескольких кварталах. Я прошел по переулку к дому и поднялся на пятый этаж, к черному ходу.
Мой лофт представлял собой большое, просторное помещение с пятнадцатифутовыми потолками. Спальня была в алькове, а ванная — в другом конце квартиры. Неудобный дизайн. В другом алькове размещалась кухня с разными суперсовременными приспособлениями, которыми я никогда не пользовался, исключая разве что холодильник. Там были чугунные опорные стойки и открытые кирпичные стены. Удобно и не тесно. Никакого лишнего хлама.
Я направился прямиком в ванную, разделся и заскочил под душ. Стоял и чувствовал, как горячая вода хлещет по спине. И никак не мог выкинуть из головы лицо несчастной Алексы Маркус. Что она имела в виду, когда цитировала «Погребенного заживо»? Может, ее заперли в каком-нибудь подземном бункере или подвале.
Я закрыл воду, потянулся за полотенцем и тут услышал какой-то звук. Будто что-то щелкнуло или треснуло. А может, показалось.