– Когда улетаете? – мягко спросил Вересень, обращаясь сразу к троим на испанском фланге.
– Мы остаемся. – Саша пристально посмотрел на следователя. – Еще на некоторое время. Я и Хавьер.
– Улетаю я, – на чистейшем русском ответила бывшая Эухения. – Завтра днем. Если, конечно, у вашего следствия нет ко мне вопросов.
– У следствия – никаких. У частного лица Бориса Вересня… Может быть, один. Сложно быть испанкой, будучи русской среди русских?
– Наверное, нет. Если предварительно потренироваться. Просто у меня не было времени на тренировки.
– Если предварительно потренироваться, можно изобразить все что угодно. Например, то, что вы незнакомы. Даже если вы знакомы. Даже если учились на одном курсе в университете. И даже в одной группе. Не так ли, Карина Габитовна? Софья Леонидовна, ау?
Щеки Софьи вспыхнули так ярко, что у Вересня заслепило глаза, а Карина, наоборот, побледнела как полотно.
– Поднять архивы было несложно. И найти пару ваших сокурсников. Они утверждают, что вы были не разлей вода на первых курсах. А потом Софья Леонидовна удачно вышла замуж, а Карина Габитовна нашла себя в Южной Африке. Не только как специалист по декоративно-прикладному искусству. Вы ведь занимались ювелиркой? Оценивали алмазы? Когда вас нашла Софья Леонидовна? Минуты на размышление хватит?
Вересень всем корпусом повернулся к Саше.
– Хавьер ваш близкий друг. Теперь вы и сами это не скрываете. Я правильно вас понял?
– Да.
– Ничьё прайвиси не нарушено?
– Нет.
– Когда-то вам навсегда отказали от дома и вычеркнули из жизни именно за это? За то, что вы гей?
– Я бы не хотел это обсуждать с посторонним человеком.
– Обсудим ваш разряд по стрельбе?
– При чем здесь это?
– К слову пришлось. А так совершенно ни при чем.
Сказав это, Вересень бросил Сашу и смотрящую на него исподлобья Женьку и протанцевал в сторону Софьи.
– Интересная история получается с этим грустным Новым годом. Карина Габитовна утверждает, что вы единственная, кто уходил из-за стола надолго. И примерно в то же время, когда произошло убийство.
– Я сказала вам то же самое, если вы помните. Я поднималась к сыну. Он проснулся и…
– Я помню. Вы также сказали, что провели в комнате около получаса. Читали сыну книжку. «Петсон и Финдус». Кажется, так.
– Да. И что?
– А потом мальчик заснул, и вы спустились обратно в гостиную. И подошли к ней как раз в тот момент, когда эта чертова идиотка… как вы выразились… грохнула поднос с посудой.
– Да. И что?
Вересень перевел взгляд на госпожу Добрашку.
– Все было именно так, Карина Габитовна?
– Да.
– Вы разбили эту проклятую посуду, и малознакомая вам женщина, которую вы видели два раза в жизни… Жена сына вашей хозяйки. Помогла вам собрать осколки.