Теперь засмеялись они оба – и на этот раз смех выглядел легким, освобождающим, словно пропасть, грозившая поглотить их, отодвинулась. И сразу стало возможным подтянуть веревку, воткнуть ледоруб в расщелину между глыбами слежавшегося льда и должным образом закрепиться.
– Я тут подумала… Наверное, мне лучше представиться испанкой, Алекс.
Саша с сомнением взглянул на девушку: легкий загар на лице, но не смуглая; русые выгоревшие волосы, серые глаза.
– И как долго ты думала?
– Какое-то время. И немного в самолете. А что?
– Не получится, кьярида.
– Почему?
– Масть. Масть не совсем подходит.
– Я не в масть, да? Не в масть… Всегда. Пора бы привыкнуть.
Пропасть снова придвинулась, и только что вбитый альпинистский крюк угрожающе заскрипел. Но великодушная Женька снова пришла на помощь Саше. Сама, как это бывало и раньше – тысячу раз в каждом из тысяч дней:
– Русские – жертвы стереотипов?
– Кто угодно – жертвы стереотипов. Испанцы тоже.
– А если басконка? Я могу представиться басконкой. Баски сплошь и рядом – светловолосые, белокожие. Эухения из Бильбао. По-моему неплохо звучит.
– Эухения из Сан-Себастьяна звучит еще лучше, но… Нет.
– Думаешь, она потребует паспорт? Твоя сучья мамахен?
– Не стоит начинать со вранья.
– Мьерда! – снова выругалась Женька. – И это говоришь мне ты?
Саша откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и громко сглотнул.
– Это ведь была твоя идея, кьярида. Напрасно я согласился… Но ты говорила, что справишься.
– Я справлюсь. Все в порядке, Алекс. Эухения из Сан-Себастьяна тебя не подведет.
– Оставайся лучше Женькой из города Энгельса.
Она ткнула Сашу кулаком в бок – несильно и совершенно беззлобно.
– Опять ты за свое! Я не помню, что такое Энгельс. Мы уехали оттуда, когда мне было четыре года… Господи, еще немного – и нас завалит окончательно! Может, ты позвонишь еще раз, Алекс?
– Незачем. Помощь уже выехала. Скоро будет здесь.
– Ты и пятнадцать минут назад это говорил.
– Значит, приедут на пятнадцать минут раньше.
– Но пока они не приехали… Тебе совсем не нравится моя идея?
– Совсем. Я не вижу в ней смысла.
– Эухения из Сан-Себастьяна ни слова не понимает по-русски. Это же очевидно, да?
– Допустим.
– Возможно, я смогу услышать то, что они хотели бы скрыть. От того, кто говорит на их языке. От тебя.
Ответить Саша не успел. В сплошной снежной пелене, размазанной по лобовому стеклу, вдруг появились желтые всполохи.
– Кажется, это за нами, – сказал он и, дернув за ручку, попытался открыть дверь.
Из-за налипшего снега та поддалась не сразу. А когда наконец распахнулась, перед Сашей предстал бородатый мужик в замызганном лыжном комбинезоне и ушанке.