– …маленькая ложь рождает большое недоверие, – закончила вместо нее я.
– Итак.
– Далась тебе эта штуковина.
– Итак, – снова повторила Ма.
– Ну, хорошо. Это подарок.
Ма молчала так долго, что я успела доесть хлопья и налить себе чаю.
– Я должна о чем-то беспокоиться? – наконец спросила она.
– Нет.
– Кстати. Ты так и не познакомила меня со своим мальчиком.
Давай, Анечко-деточко!..
– Мы больше не встречаемся.
– Вот как?
– Он меня бросил. Это был его прощальный подарок.
– Хочешь об этом поговорить, детка?
– Я в порядке, Ма.
– Не думаю, что тебе следовало принимать…
– Почему нет? Должна же быть какая-то компенсация за душевные страдания? С паршивой овцы хоть шерсти клок.
Ма смотрит на меня так, как будто видит впервые. И увиденное ей не очень-то и нравится. Для девочки, которую только что бросил мальчик, я веду себя слишком… э-э… цинично. Ма вообще против цинизма, она считает его разрушительным. Если человек решил удариться в цинизм – значит, с ним не все в порядке…
Со мной все в порядке.
Настолько в порядке, что я даже начинаю думать о Ба: сейчас бы она точно не сказала «Ничего от Новиковых». Возможно, я бы даже заслужила ее одобрительную ухмылку.
Вестей от Из нет.
Ее обещание писать не стоит ничего. И закидывать Изабо эсэмэс («пришли мне свое мыло») бессмысленно. Единственный номер телефона, который я знаю, выдает противоречивую информацию: сначала абонент находится вне зоны действия сети, затем он оказывается заблокированным. Но я еще на что-то надеюсь, сочиняя в уме длинные письма и подписи к ним:
Ччччмоке
скучаю. глаза щенка
вот такие дела
целую. и еще. и сюда. и вот здесь.
take care. bye
не целуюсь
Следующий этап («абонент в сети не зарегистрирован») воспринимается как данность. Изабо существует отдельно от нашего города. И от страны, наверное, тоже. И от Аргентины, о которой мне теперь известно практически все, вплоть до отметки 42 градуса южной широты. За ней расположен полуостров, название которого я ни за что не запомню.
Я учу испанский.
Я пишу роман. Ну… Это громко сказано. Накарябано всего четыре главы, три под большим секретом прочитаны Котовщиковой. Котовщикова считает, что я гений, но нужно что-то делать с сюжетом. Он смахивает на сюжет нескольких фильмов, названия которых вертятся у нее в башке, вот только ухватить их невозможно. А еще ей не нравится засилье байков, ружей «Кригхофф» и имя главной героини. Менять имя я не собираюсь даже в угоду своей лучшей подруге: весь его смысл состоит в том, что в нем не упоминается Изабо.
Ни в одной букве.
В моей жизни есть и другие изменения, и Изабо страшно удивилась бы, узнав о них…