– Мы сами решим, что нам делать. – Анатолий посмотрел на Вересня с откровенной неприязнью.
– Не в этом случае. В любом другом – да. Но не в этом.
– Что вы хотите сказать?
– На территории вашего поместья совершено преступление. И убийца до сих пор может скрываться здесь. Среди находящихся в доме.
– Вы в своем уме?
– Конечно, – уверил Анатолия Вересень. – Еще раз настоятельно рекомендую вам вернуться в дом и оставаться там до приезда следственной группы.
– А мама? – Саша все еще не мог отлепиться от Беллы Романовны.
– Тело… – Полный муки взгляд Саши заставил Вересня поперхнуться. – Она… Она останется здесь.
– Нет. Она не останется.
– Я должен провести хотя бы первичный осмотр места преступления.
– Проводите. Делайте что хотите. Но она не останется.
Вересень испытующе посмотрел на Сашу и сдался:
– Хорошо. Но сначала… отойдите, пожалуйста.
Сыновья старухи безмолвно исполнили его приказание, и следователь занял место у тела. Вот он, проклятый этический момент, когда ему придется обшаривать труп на глазах у безутешных родственников! Проклиная в душе свою удивительную способность вечно оказываться не в то время и не в том месте, Вересень сосредоточился на карманах жертвы. Их было три: один (нагрудный) на пижамной куртке и два на халате. Пижама скупо выдала ему карамельку «Барбарис», зато халатный улов оказался намного богаче. Спецпакета у Бори не было, и он стянул с головы роскошную лисью шапку с хвостом – предмет зависти не только коллег-следователей, но и знакомых оперов во главе с и.о. начальника убойного отдела капитаном Литовченко. Через минуту в шапке уже лежали: еще одна карамелька – на этот раз «Дюшес», пара фантиков от конфет; несколько испещренных буквами и цифрами стикеров (из тех, что клеятся на холодильник), сложенный вчетверо листок с какой-то схемой, носовой платок и кусочек пазла.
И флешка.
Правое запястье Беллы Романовны обвивал узкий кожаный шнурок, который оканчивался карабином со сломанной застежкой. Подумав секунду, Вересень поманил пальцем Карину Габитовну:
– Знаете, что это такое?
– Шнур.
– Я сам вижу. Для чего он?
– М-м… Хозяйка носила на нем телефон.
– Ага. Осталось только найти его.
– Я могу посмотреть в рабочем кабинете, – начала было Карина, но следователь перебил ее:
– Большая просьба. В кабинет не входить.
– Хорошо. – Добрашку пожала плечами.
– Это касается всех. – Вересень чуть повысил голос, чтобы его услышали еще и мужчины. – Без исключения. В рабочий кабинет жертвы не входить.
Под его присмотром Саша и Анатолий уложили тело матери на покрывало, предусмотрительно захваченное Михалычем (до сих пор тот отирался поблизости, шумно вздыхая и дергая себя за бороду), и со своей скорбной ношей медленно двинулись в сторону особняка. За ними потянулась Карина, и лишь Михалыч остался стоять на месте.