За несколько дней до начала предварительного слушания Самнер спросил у Каллена, говорит ли ему что-нибудь имя Уильяма Таскера Рафнера. Тот ответил "нет".
— А Лэрри Майерс? Или Санди Гатри?
— И эти имена мне ни о чем не говорят, — сказал Каллен. — А в чем дело?
Самнер ответил, что пока не знает сам. На данной стадии это были лишь ни о чем не говорящие фамилии.
К тому времени, когда 20 декабря судья Том Кейв пригласил стороны на предварительное слушание дела, защита уже представила на рассмотрение суда 102 ходатайства. Среди свидетелей, вызванных защитой, была и Бев Басе. Ее засыпали целым градом вопросов, что казалось вполне естественным. Ни один из репортеров, освещавших ход слушаний, не придал особого значения вопросу Хейнса: "Подвергались ли вы каким-либо операциям за последние пять лет?" Бев пожала плечами и ответила: "У меня как-то вырвали зуб мудрости. Вот, пожалуй, и все". Хейнс был более чем доволен, когда ответ проскочил незамеченным. Тот факт, что Басе солгала и скрыла, что в сентябре 1975 года ей был сделан аборт, не должен был пока предаваться широкой огласке. Защите было важно занести это ложное показание в протокол. Хейнс хотел быть абсолютно уверенным в том, что какой-нибудь репортер не станет копаться в этом в поисках темы для своей статьи в утренней газете. Поэтому он сам подсказал заголовок для такой статьи. Беседуя с газетчиками в коридоре, он раскрыл им существо своей тактики. Невзначай, как бы оговорившись, он сказал, что в нужный момент "назовет имя настоящего убийцы".
Приближался Новый год, а поданное в октябре ходатайство о передаче дела в другой суд все еще не было рассмотрено. Оно было внесено просто так, на всякий случай, как средство, позволяющее защите просить о переносе назначенной судьей даты, но Кейв, конечно, об этом и не подозревал. Оглядываясь назад, можно предположить, что он был готов удовлетворить просьбу защиты, поскольку было очевидно, что любой судья в Форт-Уэрте, который должен будет решать судьбу такого человека, как Каллен Дэвис, окажется мягко говоря, в весьма незавидном положении. А участие в процессе Хейнса еще более усугубляло ситуацию. Судья и этот знаменитый хьюстонский адвокат уже скрестили шпаги по целому ряду вопросов, связанных с предварительным слушанием дела, но худшее, однако, было еще впереди. Уже сейчас было ясно, что перебранка между этими двумя юристами не сводилась к простым разногласиям в интерпретации закона — они просто невзлюбили друг друга. Хейнс пока еще не сформулировал тех многочисленных версий, которыми он забросает присяжных, но Кейв совсем не собирался позволить ему дурачить кого бы то ни было в суде, где он будет председательствовать. Когда защита официально взяла назад свое ходатайство о передаче дела в другой суд, Кейв очень расстроился.