— Алло! Алло! Баракеш на проводе, — щебетал селектор.
— Мартин, что в Баракеше? — перебил Куотерлайф.
—- Задержали транспорт вольфрама для Левковича.
Шестьдесят тонн. Техконтроль не выпускает машину. Развалина, говорят, а не самолет. Правы, конечно. Я намекнул: дай, мол, бакшиш. Вот вызывают. Ну их к черту!
— У, балаган! Алло, давайте Баракеш сюда. Будет говорить Куотерлайф. Куотерлайф!
Дэвисон торопливо совала в карман пистолет. Хорн ждал у порога.
— Не понимаю! — отчаянно сказал Кэйрд.— Ничего не понимаю! Мадам Дэвисон, я вам верю. Но я прошу вас...
— Хорошо,— резко ответила Памела.—Я постараюсь. Но если что, и он явится к вам с моим скальпом, пожурите его, пожалуйста.
— А, будь оно все неладно! Я подаю в отставку! Слышите, Спринглторп! В отставку! Я не могу! Вот как хотите! Вы все хорошие люди, да! Мой пацан встрял в дурное дело, да! Но я не могу! Что я скажу Мардж?
— Капитан, заговорите старика,— тихо сказала Памела, застегивая куртку.— Хоть заприте его, пока все выяснится.
— Погодите, Памела,— идя следом за ней по коридору, решился наконец Спринглторп.— Хватит с нас бед, зачем еще кровь? Если так надо, чтобы меня не было, я уйду. Уйду немедленно. Имейте это в виду.
— Да при чем тут вы! — с сердцем сказала Памела.
— Как «при чем»? — удивился Спринглторп.
— Ах, капитан! — неожиданно звонко воскликнула он...— Таким, как вы, возня с властью крайне противопоказана. Дайте я вас поцелую на прощанье. Господи! Вы мой старый добрый папа, начитавшийся Чарлза Диккенса. Разве так можно?
И ушла в сияющий белый занавес метели, окруживший освещенное крыльцо. Он вышел следом и услышал неровные пулеметные очереди. Это отстреливался подбитый бронетранспортер.
Вот так они и остались втроем в кабинете Памелы: Куотерлайф, Спринглторп и старик Мартин Кэйрд.
— Я говорил с Баракешем,— сказал Ангус, сосредоточенно глядя на селектор.— Звонили с частной квартиры. Пилот и тамошний технический шейх. Потребовал сто тысяч. Я обещал. Шейх дал номер счета в Риме. Галантный, сволочь. Выпустит самолет, не дожидаясь подтверждения из Рима. Шакал. Доверяет слову джентльмена. Только бы Левковича не задело.
Да, только бы не задело Левковича. Когда же это было?. Три недели тому назад. В этом же кабинете. Вот тут.
Термобомбы! — в восторге восклицал Левкович.— Это единственный вариант. Представьте себе этакий вольфрамовый шар, битком набитый ураном. Мы опускаем его на дно океана юго-западней острова и приоткрываем цепную реакцию. Так, чтобы получить две тысячи градусов, больше нам не надо. Все вокруг кипит, плавится! И раскаленная пилюля проваливается в расплав, прошивает корку на шарике, как горячая дробинка кусок масла! Перфорация земной коры! Полторы недели, десяток, таких пилюль, и пять, семь параллельных каналов достигают магматического очага! Оттуда, из недр, все это начинает выхлестывать наружу! Вы знаете, что такое вулкан? Так вот, я вам обещаю десяток вулканов по западному периметру острова. Через неделю-две после начала на океанском дне встанут горы, отличная горная цепь. И ваш остров упрется в нее и затормозит как миленький. А мы подопрем его еще с севера и юга. Все, что к тому времени останется от вашей республики, так и будет вашим и никуда не денется. Еще с запада вулканчики подсыплют вам землицы. Вулканчиков не бойтесь. Живут исландцы с вулканами, и лучше вашего живут. Договоритесь. Нужны расчеты? Я вам их дам, все равно ничего не поймете! Обратитесь за экспертизой? Все скажут, что я сумасшедший. Да, я сумасшедший! Но я прав. Хотите остров — давайте вулканы. Покорежит эту вашу косую линзу еще месяца три — и живите себе мирно на вашем острове, селитесь и размножайтесь! Только родрэмов больше не дозволяйте строить разным губошлепам. Вот так! Нужен вольфрам — три тысячи тонн, нужен уран — тонны две, и не какой-нибудь, а бразильский, извлеченный из океанских вод! Не то нас обвинят в отравлении Мирового океана. Нужно сто тонн графита, плазменные сварочные головки для вольфрама, аргоновый колокол и всякая муть по мелочам, которой всюду хоть пруд пруди! Найдете! Будем варить вольфрамовые коконы! Коконы нужны толстые. Будут расходоваться при погружении. Модели мне завтра заканчивают считать. А вы говорите — наука! Вот она, наука!