Коттедж стал для Лизы реабилитационным центром, местом, где она могла научиться жить дальше. Когда-то в незапамятные времена его наружные оштукатуренные стены были выкрашены в розовый цвет, но постепенно они вылиняли и обрели грязный серо-желтый оттенок несвежей овсянки. Раньше тут жил старик, но десять лет назад он умер. Родственники увлеченно оспаривали в судах его завещание и потому сдавали дом внаем. Только тот, кто отчаянно нуждался в крыше над головой, мог согласиться жить в этом уединенном месте — дом одиноко стоял на узкой грунтовой дороге, которая вела из одной деревни в другую. По дороге почти никто не ездил: много лет назад в двух милях отсюда проложили настоящее, асфальтированное шоссе.
Дом был битком набит мебелью, оставшейся от старика. «Интересно, неужели эти вещи когда-нибудь были новыми?» — подумала Лиза, впервые переступив порог просторной гостиной, которая начиналась сразу же за входной дверью. Диван и два кресла с обивкой из искусственной кожи, облупленный буфет, облицованный шпоном, поцарапанный стол с откидной крышкой. Каменный пол покрывал выцветший сгнивший линолеум, протершийся по краям до дыр.
Лиза ограничилась тем, что купила новый матрас и постельное белье, холодильник и телевизор, да парочку настольных ламп — этого было вполне достаточно, чтобы поселиться здесь с некоторым комфортом. Коттедж она сняла, что называется, не глядя, через местного агента по торговле недвижимостью. Здание абсолютно не соответствовало присланному ей описанию, но это не имело особого значения. Лизе даже нравилось тихое уединение, а жители деревни, кажется, не узнали ее; по крайней мере, они ничего ей не сказали, уважая ее выбор.
Прошел уже год с тех пор, как Лиза переехала сюда; она поселилась здесь летом, когда сад был наполнен веселым жужжанием и звоном насекомых и благоухал цветочными ароматами. В сарае Лиза отыскала ржавые садовые ножницы и старомодную газонокосилку и решительно принялась приводить сад в порядок. Она могла купить современную косилку и разделаться с работой в два счета, но упорствовала в своем намерении использовать старые инструменты, пока лужайка перед домом не обрела прежний ухоженный вид. Затем Лиза вскопала грядки, подрезала кусты и кое-как залатала дыры в заборе старыми досками.
Стоя осенним утром на лужайке и бросая мячик Рэмбо, она испытывала гордость, глядя на дело рук своих. Пес вылетел из зарослей, смешно перебирая коротенькими лапками, и Лиза присела и протянула к нему руки. Рэмбо подпрыгнул, она прижала его к груди, а он принялся самозабвенно облизывать ей лицо. Лиза со смехом упала на траву, пытаясь увернуться и избежать столь непосредственного проявления любви, и он лизнул ее в шею и за ушами.