Лиззи не была настолько наивной, чтобы принять предложение Хэнка всерьез. Кроме того, она не собиралась хранить ему верность. В те вечера, когда он был занят, она по-прежнему приходила на Сентрал-стэйшн и крутила романы с другими солдатами. Лиззи пользовалась большой популярностью, и Мэри радовалась тому, что остается ее подругой, поскольку солдаты почти всегда приходили парами, а это означало, что ее с Лиззи неизменно выбирали первыми.
Иногда они отправлялись в дансинги — «Риалто» или «Рисиз», и Хэнк (или другой солдат или летчик, с которым Лиззи выпадало провести вечер) так тесно прижимался к ней, что между ними нельзя было бы просунуть и спичку.
«Как все это романтично», — думала Лиззи по утрам на уроках в школе, задумчиво глядя в окно и сводя учителей с ума, особенно когда те пытались поймать ее и внезапно спрашивали о чем-то. Но все заканчивалось одинаково: хоть Лиззи и выглядела так, словно унеслась мыслями куда-то далеко-далеко, и уж во всяком случае намного дальше школы, она все равно знала любой предмет гораздо лучше, чем большинство учеников.
Новое оранжевое платье явно пришлось Хэнку по вкусу. Он заявил, что Лиззи выглядит «просто клево», и они под ручку вышли с Сентрал-стэйшн, не обращая внимания на старую бедную Джорджи, которая неловко пристроилась у дверей мужского туалета, подмигивая каждому солдату, который входил в него.
Лиззи и Хэнк, Мэри и Клиффорд — у янки были такие смешные имена — направились в «Трокадеро», чтобы посмотреть «Унесенных ветром», кинокартину, которую они видели уже дважды. Она навевала на Хэнка тоску по дому, но Лиззи обожала каждую минуту этого фильма, особенно конец. Ей казалось невозможным, что плантаторский Юг и Чосер-стрит существуют на одной планете.
Лиззи установила строгое правило и неукоснительно придерживалась его: никаких объятий во время сеанса. Она не хотела пропустить ни одного эпизода, особенно когда речь шла об «Унесенных ветром».
Хэнк говорил о Гражданской войне так, словно она закончилась только вчера. Складывалось впечатление, что для него она была более реальной, чем та война, в которой он участвовал сам. Он сказал, что Лиззи — вылитая Вивьен Ли, разве что глаза другого цвета.
— Проклятые северяне! — ворчал Хэнк себе под нос. — Ниггеры — это отбросы общества. Можешь мне поверить, на ранчо моего отца с ними не обращаются, как с равными.
Лиззи уже заметила, что чернокожие янки предпочитали держаться вместе и никогда не смешивались со своими белыми «товарищами». О последних говорили, что они имеют привычку поколачивать черных парней, заприметив их в обществе белых женщин.