Сэм уже знал от Майка, что по четвергам Тино обычно ужинал где-нибудь в городе, а потом ехал домой, вызывал к себе девицу, развлекался с нею до полуночи, а потом отправлял прочь, чтобы уснуть в одиночестве, почитав перед сном комиксы вроде «Капитан Америка» и послушав свой приемник «Магнавокс», круглосуточно настроенный на волну АМ-радиостанции WMCA. Сэм помнил, что Тино очень хорошо умел это делать.
Ночью в городе было душно, у всех окна были нараспашку. Сэм стоял и изучал дом, в котором располагалась квартира Тино, искал его окна. Потом воспользовался пожарной лестницей на северной стороне здания. Некоторые подпирали открытые окна деревянными клиньями, чтобы раму можно было открыть только на определенную ширину. Но не Тино. Он, видимо, считает себя неуязвимым, решил Сэм. Осторожно, даже не отодвигая в сторону портьеру, он вошел прямо в спальню.
Револьвер Тино лежал на ночном столике, где его мог взять кто угодно. Сэм засунул револьвер себе за пояс, потом наклонился и зажал ладонью рот Тино. И чуть не отпрянул – Тино спал с фальшивым носом на лице – с клоунскими очками, прицепленными к этому носу, как у Граучо Маркса, правда, без приклеенных мохнатых бровей. Интересно, а когда он с бабами, он тоже все это носит? Может, они полагают, что это круто?
Сэм зажал Тино рот, чтобы его разбудить, потом заставил его пересесть на стул. Тино, в одних трусах, обхватил себя руками, как будто никогда не стоял под холодным душем. Сэм сказал, что он может одеться, но быстро, за одну минуту. Затем присел на край кровати, пристроив руку с револьвером на колено, и решил, что не станет прямо сейчас и прямо здесь наваливаться на Тино. Вместо этого он сказал:
– Ты не нос тогда потерял, Тино. Ты душу потерял.
У Тино было изуродованное лицо, изуродованное даже больше, чем когда это сделала пуля снайпера. Он явно перенес несколько неудачных хирургических операций, ему, кажется, и щеки повредили; видимо, именно поэтому все говорили, что у него морда как восковая маска.
– Ты ничего не знаешь, – заявил Тино. – У тебя на меня ничего нету.
– Я знаю очень многое. – Сэм встал и сделал несколько шагов, встал лицом к нему и спросил: – Ты разве всегда был таким негодяем, Тино? Если б не война, разве ты решился бы убить друга и надругаться над старой женщиной?
– Ничего я такого не делал! – Тино на секунду отвел взгляд в сторону.
Именно в этот момент Сэм ощутил укол инстинкта, тень намека, неясное предчувствие опасности, такое же, как тогда, в Бельгии, в лесу, когда он ухитрился уйти от пули снайпера.