В северной его части – от колледжа Нью-Йоркского университета на Вашингтон-сквер и парка, который был теперь виден Гракко слева, и до Четырнадцатой стрит – стояли элегантные дома финансистов и адвокатов, а еще глав разных корпораций. Некоторые из их обитателей зарабатывали аж по семь тысяч долларов в год!
Восточную часть Виллидж, куда он сейчас направлялся, населяли украинцы, евреи и поляки, а также беженцы с Балкан. Мужчины обычно были рабочими или торговцами, женщины – женами и матерями, а иногда прачками и сторожами в магазинах. Жилье они снимали в высоких и мрачных домах, на задворках Лоуэр-Ист-Сайд, в южной его части, где селились первые иммигранты, прибывшие в Нью-Йорк. Воняло на этих улицах вареной капустой и чесноком.
Вскоре, два раза поскользнувшись и чуть не упав на льду, Гракко добрался до засыпанной снегом парковочной площадки недалеко от Бауэри. Залез в свой «Шевроле» и через пять минут умудрился заставить мотор завестись. Коробка передач громко запротестовала, когда он врубил первую, но все же включилась; он выехал с парковки и направился на север.
* * *
В семь вечера Гракко забрал Хайнриха Коля от дешевой ночлежки в южной части Хеллз Китчен, к западу от Тридцатых улиц.
Тот влез на пассажирское сиденье грузовика.
– Слежки не было?
– Нет. Никакой.
Влившись в плотный транспортный поток, Гракко повел грузовик на юг, затем на запад, пока не добрался до Миллер-хайвей, основной магистрали, идущей вдоль реки Гудзон.
Тут он услышал металлическое клацанье и посмотрел вправо. Немец умело вставлял патроны в барабан револьвера. Потом сунул револьвер в карман и занялся еще одним.
Война свирепствует практически на всех континентах, думал Гракко; по крайней мере, тысяча людей успела погибнуть, пока он вел грузовик от ночлежки до этого шоссе, но все эти ужасы происходят далеко отсюда. Ужаснее казалось видеть вот этот револьвер. Шесть маленьких пулек. Булочник сомневался, что сам он смог бы нацелить оружие на другого человека и нажать на спусковой крючок.
Но потом Гракко представил свою родную страну, столь безжалостно разрушаемую, и решил, что да, смог бы.
Грузовик медленно двигался по хайвею, пересекая северную часть Уэст-Виллидж. Он уже видел знаменитые рынки Уэст-Вашингтон и Ганзеворт, сейчас уже темные; это были основные поставщики в город мяса и прочих продуктов питания. По утрам здесь царил сплошной хаос, когда сюда толпами валили розничные торговцы, владельцы ресторанов и индивидуальные покупатели. К восьми утра все булыжные мостовые здесь были уже скользкими от крови и жира, что натекали из разделанных телячьих боков, распластанных свиных туш и развешанных бараньих туш, свисавших с крюков под открытым небом. Птицу здесь тоже можно было купить. Рыбы было немного; рыбный рынок находился в Бронксе. А в остальной части рынка можно было найти любые овощи и фрукты, какие только создал Господь.