Инна решила уехать из Москвы. У журналистов был свой дом в Прибалтике, туда не пускали посторонних. Хотя зимой путевки продавали всем желающим, чтобы помещение не пустовало, а приносило доход.
Инна купила две путевки – себе и дочке. У нее была восьмилетняя дочка Настя – любимая толстая девочка с круглым смуглым личиком. Инна называла ее «Блинок» (от слова «блин»). Впереди у дочки зимние каникулы, пусть девочка подышит соснами и морем. К тому же возле Инны будет родная душа, будет о ком заботиться, кого любить. Тяжело оказаться одной в обнимку со своим горем, а так все же втроем: она, дочка и горе.
Инна приехала на поезде. Ночью не переодевалась в пижаму, осталась в свободном индийском платье. Платье – не дешевая марлевка, а из плотного хлопка с вкраплением ярких квадратов. Глядя на Инну, сразу становилось понятно, что барышня не хухры-мухры, а вполне продвинутая, модная, но не веселая. Даже можно сказать – грустная. Подавленная. Не хотелось к ней приставать. От нее не исходило зовущих сигналов. Наоборот, шел сигнал: «Отстаньте все от меня, я вас всех ненавижу, чтоб вы сдохли в страшных мучениях».
Дом отдыха был огромный, гулкий. Им досталась комната на седьмом этаже. Этот этаж считался престижным. Хороший вид из окна: сосны, заснеженное море.
В столовой также достался уютный столик у окошка на четыре человека. Напротив сидела молодая женщина, существенно моложе Инны, с пятилетней девочкой.
Девочка Даша – маленькая разбойница: верткая, тощенькая, дикая. Волосы – черные до синевы, как у китайца. Челка до зрачка. Постоянно чем-то недовольна. Очень милая. Смешная. На нее хотелось смотреть и смотреть. Настя прозвала ее «Дикареша».
Дашина мама по имени Маша – красавица, Шамаханская царица. Рюмочная талия, высокие брови, ясное лицо. Многословие. Говорила не переставая, но ни одного пустого слова. Каждое слово – золото.
Инна была рада, что ей не надо участвовать в беседе. Достаточно только слушать. Да и слушать необязательно. Можно просто сидеть молча и думать о своем. Она смотрела на Машу, на ее глаза цвета меда, мелкие зубы, безукоризненно белые.
Ангельский голос лился не переставая. О чем Маша говорила? О чем-то умном и вполне интересном. Маша была искусствовед.
Маша – молодая, Даша – маленькая. Лицезреть молодость и красоту гораздо приятнее, чем старость и увядание. Инна была рада, что ей достались такие соседи.
Инна сидела намазанная болтушкой. Стеснялась своего вида и запаха. Постоянно думала о Владике: почему он ее бросил и женился на грубой Васе с крестьянским лицом? Причина проста. Он был жадный. А Инна – бедная. Что она могла заработать своей журналистикой? Денег – кошкины слезы и никакой недвижимости, двушка в хрущевке и дочка с круглым личиком. Все! А у Василисы в сумке водились доллары, спрессованные в толстую пачку. Она покупала еду и одежду в валютном магазине, там другая еда и другая одежда. И можно было широко угощать и одаривать. Вылезало совсем другое качество жизни.