Гарик и Инна застыли на пригорке. Она склонила голову ему на плечо. Такая скульптурная композиция: он и она на фоне реки и печали. Лыжник остановился рядом.
– Как приятно на вас смотреть… – поделился лыжник.
– Он меня сегодня бросает, – грустно сообщила Инна.
– Нет! – активно не поверил лыжник. – Не может быть!
Гарик горестно покачал головой несколько раз, подтверждая:
– Правда, правда…
Лыжник оттолкнулся палками и съехал вниз с крутого берега. Ему удалось. Он затормозил возле реки, повернулся на девяносто градусов и пошел по берегу не оглядываясь. Как будто обиделся. Получалось, нет в жизни счастья. И то, что кажется счастьем, – тоже облом.
Гарик и Инна вернулись на дачу. Захотелось горячего чаю.
Они поставили чайник и стали ждать, когда он закипит. Гарик посмотрел на часы. Сказал:
– Мне пора!
– Подожди… – взмолилась Инна.
– Да чего ждать, – отказался Гарик. – Что изменится?
Он оделся в прихожей. Взял свою сумку и пошел не оборачиваясь.
Инна выскочила на крыльцо. Схватила его за рукав.
– Ну что, что? – нетерпеливо спросил Гарик.
– Ты будешь видеться с Машей?
– Естественно. Там же моя дочь.
– Передай ей, что я сожалею. Я не смогу спокойно умереть. Я должна перед ней покаяться.
– Успокойся, ты здесь ни при чем.
– Как ни при чем? Если бы я не вклинилась, вы бы жили до сих пор. Ругались и жили. А я – как собака на сене. Ни себе ни людям.
– Видишь ли… Мы с Машей любили друг друга, как боги на Олимпе. Она была только моя, а я – только ее. До тех пор, пока мы не переехали в эту гребаную Москву. А здесь, в Москве, она увидела другие возможности, и я стал не нужен. Она отдалялась, а я ничего не мог сделать. Ты – это просто мое самоутверждение. Я хотел доказать себе, что я тоже не стебель от одуванчика. Хотел утвердиться в собственных глазах. Вот и все. Так что не парься, зяблик. Живи спокойно.
Инна долго молчала, потом убрала руку от его рукава. Зачем задерживать то, что не твое?
– Ну слава богу… – отозвалась Инна. – Снял грех с души…
Тогда что же было?
К забору подъехала легковая машина. Остановилась.
Гарик сел в нее и уехал.
Отход был подготовлен. Где-то его ждал запасной аэродром.
Заведующий хирургическим отделением Михаил Спица заступил на дежурство. С девяти утра на сутки.
Заведующий был молодой, тридцати двух лет, но он уже успел защититься. Его внешность совпадала с его фамилией – худой, как спица от колеса, близорукий, очки увеличивали глаза.
Принято видеть заведующего в возрасте. Молодость не вызывает доверия, и стремно доверять молодому свою единственную жизнь. Но у Миши руки росли откуда надо плюс интуиция, свойственная талантливым хирургам. Он любил свое дело, а дело любило его. У Михаила Спицы была хорошая репутация, и многие больные из города приезжали именно к нему в областную больницу.