День прошел спокойно, если не считать больную Кошкину, которая буквально задолбала Мишу своими вопросами, а именно: делать ей операцию или нет?
У Кошкиной была киста на почке. Томография намекала на присутствие раковых клеток, но подтвердить или исключить рак можно было только во время операции. Заочно сказать ничего нельзя.
– А если вы разрежете, а там рак? – интересовалась Кошкина.
– Значит, вырежем рак.
– А если ничего нет?
– Тогда зашьем.
– Вам легко сказать: разрежем, зашьем… А мне наркоз, страдания. Говорят, наркоз все мозги отшибает. Я и так уже ничего не помню.
– Из двух зол надо выбирать меньшее.
– Но после операции рак ускоряется. И есть даже такой термин: галопирующий.
– По-разному бывает. Но кисту надо убирать по-любому.
– Мне киста не мешает. Я ее не чувствую. Зачем ложиться под нож?
– Как хотите, – сдался Миша.
– Что значит «как хотите»? – возмутилась Кошкина. – Вы врач или не врач?
Михаил вздохнул. Он предпочитал иметь дело с простыми мужиками и бабами. Они слепо доверяли врачу, не задавали вопросов, не брали в голову и быстрее выздоравливали. А Кошкина была кандидатом каких-то наук, продвинутая и неглупая. Отделаться от нее было практически невозможно.
К счастью, подошла практикантка Лида, молодая калмычка, похожая на японку. Она посмотрела на больную Кошкину.
Кошкина, с точки зрения Лиды, была не молодая и не красивая, лет пятидесяти. Все равно умирать. Десять лет туда, десять лет сюда… Но человек цепляется за жизнь истово. И лучше десять лет сюда. Для Кошкиной – лучше, а Лиде все равно.
– Не волнуйтесь, – сказала Лида дежурным голосом. – Все будет в порядке.
Кошкина с надеждой посмотрела на Лиду. Как ни странно, эти простые слова возымели терапевтическое воздействие. Иногда в неразрешимых проблемах бывают нужны совсем простые слова.
Кошкина кивнула головой и ушла.
– Сварить вам кофе? – спросила Лида у своего начальника. – У меня есть самса.
– А что это? – не понял Миша.
– Пирожки с бараниной.
– Я люблю с капустой.
– Калмык трава не ест…
Кошкина шла по коридору, размышляла: никаких гарантий ей никто не даст. Решать придется на авось: орел или решка.
Эти двое сейчас сварят кофе. Спица – молодой. Калмычка готова на все. Впереди – ночь. И какое им дело до Кошкиной? Эти больные ходят стадами изо дня в день, из года в год. У них своя правда, а у здоровых своя.
Кошкина завернула в туалет. Посмотрела на себя в зеркало. Отметила, что не похудела, значит, никакого рака нет. От рака становятся худыми и серыми, поскольку рак питается кислородом. А она – вполне цветущая, с нормальным мочеиспусканием, и нечего брать риск, бежать впереди паровоза.